— Верно подмечено. Но против кого теперь его использовать? Он стал бесплодным устройством — и точно так же, при отсутствии постоянно подстегивавшей их угрозы с нашей стороны, бесплодной наукой станет энцефалографический анализ. Другие области знаний снова начнут давать более важные и непосредственные результаты. Так что первое поколение исследователей мозга на Первом Установлении будет и последним, и лет через сто Ментальный Помехоизлучатель сделается полузабытым реликтом прошлого.
— Что ж… — Ученик что-то подсчитывал в уме. — Полагаю, вы правы.
— Но ради вашей же собственной будущности в Совете, молодой человек, я прежде всего хочу, чтобы вы уяснили себе то внимание, которое было проявлено к многочисленным мельчайшим переплетениям, вкравшимся в наш план десятилетних действий просто из-за того, что мы имели дело с отдельными личностями. К примеру, Антор должен был возбудить подозрения против себя именно таким образом, чтобы они созрели в должное время… но это было сравнительно просто. Необходимо было также направлять события на Терминусе таким образом, чтобы никто из его обитателей раньше времени не сообразил, что Терминус сам может оказаться центром разыскиваемой ими цели. Этот факт должен был быть сообщен только юной девочке, Аркадии, опекаемой лишь своим отцом. Затем ее следовало услать на Трантор — чтобы быть уверенными, что она не сможет связаться с отцом до наступления нужного момента. Эти двое являлись как бы полюсами гиператомного мотора: один не мог работать без другого. И выключатель был замкнут, связь установлена — точно в нужный момент!
Я позаботился об этом! И последнюю битву необходимо было провести должным образом. Флот Установления буквально лопался от самоуверенности, а флот Калгана был готов к бегству. Я позаботился и об этом!
Ученик обратился к Первому Спикеру:
— Мне кажется, Спикер, что вы… я хочу сказать, мы все… мы рассчитывали, будто доктор Дарелл не заподозрит, что Аркадия являлась нашим орудием. Но в соответствии с моим анализом получается, что с вероятностью около тридцати процентов он мог это заподозрить. Что бы произошло тогда?
— Мы учли данную возможность. Вам ведь говорили о Плато Вмешательства. Что это такое?
Уж конечно — не свидетельство внесения эмоциональных предубеждений. Это можно сделать так, что самый отточенный энцефалографический анализ ничего не обнаружит. Следствие теоремы Лефферта, как вам известно. Заметно на самом деле лишь удаление прежнего эмоционального настроя. Оно-то как раз обязано быть заметным. И, конечно, Антор позаботился, чтобы Дареллу стало известно про Плато Вмешательства все… Однако… Когда именно личность можно взять под контроль так, чтобы это осталось совершенно незаметным? Когда нет первичного эмоционального настроя, подлежащего удалению. Другими словами, когда личность — это новорожденный младенец, с чистой грифельной доской вместо сознания. Пятнадцать лет назад Аркадия Дарелл была на Транторе именно таким младенцем. Тогда в замысел плана была вписана первая строка. Она никогда не узнает, что находилась под контролем, да это и к лучшему, ибо ее контроль предусматривал формирование рано созревшей и проницательной личности.
Первый Спикер коротко усмехнулся.
— В сущности, самое удивительное во всей этой истории — какая-то скрытая насмешка судьбы.
Четыреста лет столько людей было ослеплено словами Селдона о «другом конце Галактики». Они подходили к этой проблеме со своим особым, физическим ходом мыслей, измеряя другой конец транспортирами и линейками, и либо натыкались в конце концов на точку периферии, лежащую в ста восьмидесяти градусах по краю Галактики, либо возвращались к началу.
Величайшая опасность для нас, однако, крылась в том, что в самом деле существовало решение, основанное на физическом подходе. Галактика, как вы знаете, не просто плоский овоид, и периферия ее — не замкнутая кривая. На самом деле это двойная спираль, и по крайней мере восемьдесят процентов населенных систем лежит в ее главном рукаве. Терминус находится у самого внешнего конца спирального рукава, а мы — на другом конце… ибо что есть противоположный конец спирали? Разумеется, центр.
Но это тривиально. Это случайное решение, и оно не имеет отношения к делу. Но разгадка могла бы быть найдена немедленно, если бы ищущие вспомнили, что Хари Селдон был социологом, а не физиком, и соответственно направили бы ход своих мыслей. Что могут означать «противоположные концы» для социолога? Противоположные края карты? Конечно, нет. Это чисто механистическая интерпретация.
Первое Установление было помещено на периферию, где прежняя Империя была слабее всего, где ее цивилизующее воздействие было наименьшим, где ее богатство и культура почти не ощущались. А где же находится противоположный конец Галактики в социальном смысле? Где же, как не там, где прежняя Империя была сильнее всего, где ее цивилизующее влияние было максимальным, где были сосредоточены ее богатство и культура!
Здесь! В центре! На Транторе, столице Империи селдоновских времен.
И это так естественно. Хари Селдон оставил после себя Второе Установление, чтобы то продолжало, улучшало и дополняло его работу. В течение последних пятидесяти лет об этом знали или догадывались. Но где же можно было этим заниматься с наибольшей результативностью? На Транторе, где работала группа Селдона, и где за столетия было накоплено огромное количество данных. Целью Второго Установления была также защита Плана от врагов. И это тоже стало известно! А где же находился для Терминуса и для Плана источник наибольшей опасности?
Здесь! Здесь, на Транторе, где Империя, хотя и умирающая, в течение трех веков все еще могла уничтожить Установление, если бы только пожелала это сделать.
А потом, всего век назад, когда Трантор пал, разграбленный и полностью разрушенный, мы, естественно, были в состоянии защитить нашу штаб-квартиру — и на всей планете нетронутой осталась только Имперская Библиотека со своими окрестностями. Об этом хорошо было известно всей Галактике, но даже этот бьющий в глаза намек не был понят.
Здесь, на Транторе, Эблинг Мис обнаружил нас; и здесь мы проследили, чтобы он не пережил своего открытия. Для этого понадобилось, чтобы обыкновенная девушка Установления одолела грандиозную мутантную мощь Мула. Без сомнения, такой феномен тоже мог навлечь подозрения на планету, где он имел место… Здесь мы впервые изучили Мула и подготовили его окончательный разгром. Здесь родилась Аркадия, и началась цепь событий, ведущая к великому возвращению на путь Селдоновского Плана.
И все эти пробелы в нашей секретности, все эти зияющие дыры оставались незамеченными, потому что Селдон говорил о «другом конце», а они интерпретировали это на свой лад.
…Первый Спикер давно уже беседовал не с Учеником. Он обращался к самому себе, стоя у окна и глядя вверх, на невероятное сияние небосвода, на огромную Галактику, которая теперь навечно была в безопасности.
— Хари Селдон именовал Трантор «Звездным Пределом», — прошептал он, — почему бы и нам не воспользоваться поэтическим воображением? Вся Вселенная некогда направлялась с этой скалы, все звезды, словно нитями, были связаны с этим местом. «Все пути ведут на Трантор, — гласит старая поговорка, — и там лежит предел всех звезд…»
Десятью месяцами раньше Первый Спикер смотрел на те же теснившиеся звезды — нигде не скученные так, как в центре колоссального скопления вещества, которое Человек именует Галактикой — с дурными предчувствиями; но теперь лишь мрачное удовлетворение было написано на круглом и румяном лице Прима Палвера — Первого Спикера.
Конец третьей книги