Комната выглядела точно так же, как тогда, когда Картер играл здесь с деревянными солдатиками возле французской зеркальной этажерки. Правда, многое Картер успел забыть - чудесную резьбу из слоновой кости на потолке, всю в барочных извивах, со множеством причудливых подвесок, похожих на перевернутые вверх тормашками башенки, с бесчисленными атлантами, серафимами и цветочными фестонами. По периметру потолка шел бордюр с резьбой в виде ликов древних старцев, бесстрастно взиравших со стен на всякого, кто входил в гостиную. Золотистые дамастовые шторы, собранные глубокими складками, сочетались с обивкой стульев и низких оттоманок. На полу лежал темно-синий ковер. Обставленная в истинно викторианском стиле гостиная встречала входящих мебелью, выстроенной, словно войско к генеральному сражению: эскадронами стульев, батальонами всевозможных столиков, отрядами безделушек, полками подушек и шелковых драпировок, и все это великолепие готово было постоять за себя.
В гостиной не было никого, кроме леди Мэрмер, сидевшей на стуле с высокой спинкой, и светловолосого юноши, стоявшего рядом с ней в позе человека, приготовившегося к обороне. Наверняка это был Даскин. От Мэрмер он унаследовал тонкий нос с горбинкой, а от отца - голубые глаза. Мэрмер постарела. Ее седые волосы были уложены короткими завитками. На ней было блестящее золотистое платье, пальцы украшали массивные перстни, на шее сверкало ожерелье из кричаще крупных бриллиантов. Она встала навстречу Картеру и обняла его, но он не ответил ей взаимностью. Всколыхнулись туманные воспоминания: он когда-то пытался полюбить ее, потому что она была женой отца, но она оттолкнула его своей жестокостью.
- Как приятно видеть тебя, - сказала она, по обыкновению холодно улыбаясь. - Тебя так долго не было. Жаль, что из-за твоей глупой выходки с ключами тебе не удалось повидаться с отцом, когда он был дома в последний раз. Я никогда не забуду этого дня. Теперь мне кажется, что тот завтрак был прощальным. Наверное, он знал, что не вернется, но мы этого не понимали мы с Даскином. Но... в тот день он с нами попрощался в последний раз. Даскин, ну же, пожми брату руку.
Даскин осторожно, опасливо шагнул вперед - так, словно приближался к ядовитой змее. Руки он Картеру не подал. Глаза его яростно сверкали.
- Это из-за тебя пропал отец. Зачем ты вернулся? Чего тебе нужно?
- Будет тебе, Даскин, - урезонила сына Мэрмер. - Он вернулся, потому что его вызвали. У Бриттла имелись на этот счет соответствующие распоряжения.
- Сколько же тебе лет, Даскин? - спросил Картер. - Пятнадцать, если не ошибаюсь?
- Ошибаешься, - огрызнулся Даскин. - В прошлом месяце исполнилось шестнадцать. Я уже взрослый.
- Не совсем взрослый, если не научился элементарной вежливости, возразил Картер. - Но тебе не удастся отравить радость моего возвращения домой. Много ночей я молился о том, чтобы судьбе было угодно вернуть меня в Эвенмер. - Он отвернулся от сводного брата, словно выбросил его из своих мыслей. - Бриттл, нельзя ли устроить так, чтобы мне была отведена моя старая комната?
- Она уже готова и ждет вас, - ответил дворецкий.
- Удивительно, как это ты не потребовал, чтобы тебя разместили в покоях Хозяина, - фыркнул Даскин.
Картер почувствовал, что заливается гневным румянцем, но сдержанно ответил:
- Ты ничему не научился, если до сих пор считаешь, что мы с тобой соперники. Если Дому суждено снова иметь Хозяина, он изберет его сам. Так мне сказал на прощание лорд Андерсон. Что касается меня, то я верю: наш отец еще жив. И я постараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы разыскать его. - С этими словами он поклонился Мэрмер и следом за Бриттлом вышел из гостиной.
Они прошли по боковому коридору, оставили справа утреннюю гостиную, а слева - столовую, и подошли к парадной лестнице. Лестница была целиком из темного дуба. Ее перила украшал орнамент из орлиных когтей, а на балюстраде верхней площадки восседал вырезанный из самшита орел, раскинувший крылья размахом в шесть футов. Орел, казалось, был готов рухнуть камнем на любого, кто дерзнет пройти под ним.
Поднимаясь по ступеням на второй этаж, Картер проговорил:
- Похоже, теперь Даскин - ее оружие, а она размахивает им, словно мечом, и злорадно ухмыляется.
- Не знаю, сэр, не знаю... - покачал головой Бриттл. - Только... она настояла на том, чтобы первой поприветствовать вас. Тут у нас... тяжелые были времена с тех пор, как уехал ваш батюшка.
- В этом я нисколько не сомневаюсь.
После лестничной площадки они повернули налево, прошагали по длинному коридору, стены которого были забраны дубовыми панелями, а пол застлан алым ковром. Высокие стропила прятались в густых тенях. Еще несколько шагов - и вот она, знакомая дверь. К полному изумлению Картера, в комнате его поджидали старые приятели. Завидев его, Чант и Енох вскочили и поспешили ему навстречу. Старик-часовщик, отбросив всякие церемонии, рассмеялся и заключил Картера в объятия. От улыбки его оливковая кожа залегла возле глаз лучистыми морщинками.
- Мэрмер не позволила слугам встретить вас в гостиной, - объяснил он. - Она хочет, чтобы мы знали свое место, ну, вот мы и решили устроить нашу встречу здесь. Выросли-то вы как! И похорошели! Уезжали слабачком, а вернулись молодцом. Ну, как вы?
- Замечательно! - воскликнул Картер. - Особенно сейчас, когда вижу всех вас. Теперь я уж точно вернулся домой! - Он сжал руку Чанта. - А вы все совершенно не переменились. Я-то думал, вы станете меньше ростом или постареете, но - ничего подобного.
Старые товарищи Картера действительно совсем не переменились. Волосы Чанта так и остались едва тронутыми сединой, а Енох по-прежнему походил на столетний дуб, в том числе - комплекцией. Его черные глаза были, по обыкновению, веселы, а осанка и походка - молодые бы позавидовали. Картер еле удержался от слез умиления.