Рейс из Архангельска на Питер, на который еще были билеты, значился в расписании поздним вечером.
– Как же, мы явимся в Пулково уже ночью, а под
утро вылетим в Мадрид? Надо же еще оформить документы?! – недоумевала Женя.
– Все уже сделано, – улыбнулся Василий. – Мой старый приятель… Он привезет в аэропорт и деньги и документы.
– Невероятно! – пробормотала Женя.
Василий посмотрел на нее внимательно.
– Ты, наверное, хотела бы успеть проститься… Съездишь на такси. Я подожду. Вылет в четыре. Мы пока дооформим все….
Женя задумалась. Чуть было не брякнула: «До Питера еще надо долететь», но, вовремя сдержалась. И в самом деле, ни такая уж она паникерша…
Жучок (урожденная Жучка), пока ожидали объявления, лежал у ног Жени без каких либо признаков беспокойства. Не особенно расстроил его и новенький кожаный намордник, который он, будучи псиной разумной, принял как условие…Время от времени провожал взглядом проходивших мимо людей, потом укладывал мордочку на вытянутые лапы, но глаз не закрывал. Женя взглянула на часы. Стрелки, которые многие дни и месяцы казались умерши-
ми, неслись теперь с какой-то ошалелой скоростью. Стало жутковато. Дни, когда было не дождаться конца ссылки, казались бесконечными. Но, что сейчас? Хочется их продления? Или пугает еще неизведанное? Да уж что там особо неизведанного? Не другая же планета! Правда, еще этот ночной перелет…
Объявили посадку. Никакого транспорта им не подали и по летному полю пошли гурьбой, вслед за немолодой шустро лидирующей толстушкой, в синей униформе.
Самолет на этот раз хоть и не был лайнером, но оказался достаточно приличной машиной.
– Это Як? – спросила Женя, рассматривая в отсветах
огней серебристый аэроплан, к которому они подошли вместе с толпой других пассажиров. Спросила скорее из желания что-нибудь сказать, вынудить мужа произнести что-то…
– Да, -скользнув взглядом по фюзеляжу, подтвердил Василий. – А ты что, решила изучать летательные аппараты?
– Я всегда мечтала полетать. Не на самолете, конечно. Здесь нет никакой романтики. А вот просто, с крыльями. А ты?
– Летать мечтают все, – уклончиво ответил Василий. – Даже рожденные ползать…
В ожидании трапа пришлось помаяться, хотя никто не роптал. Женя огляделась. Аэродромные огни кое-где, высвечивали здания, какие-то сооружения, и все это отражалось на мокром, зеркально-черном асфальте…
– Надо же, – пробормотала Женя, – тепло и тихо. Как будто еще лето.
– Так и в самом деле лето. Только начало августа, – отозвался Василий.
Подали трап, и группка пассажиров, по мановению
пухленькой ручки бортпроводницы, просочилась в дверной проем самолета. Женя отметила, что публика необычно молчалива. Не слышно ни шуток, ни оживленных разговоров.
– Что-нибудь случилось? – шепотом спросила она, хватаясь за свой саквояж.
– Думаю, что нет. Просто время такое… Народ утомился.
Шагнув в салон Женя попала в полумрак, и не сразу сориентировалась куда идти. Рука стюардессы, оказавшая-
ся на ощупь не такой уж мягкой, подтолкнула ее в нужном
направлении. Хорошо не коленом…
В салоне, показавшемся ей тесным и неуютным (из такого, в случае чего и выбраться то затруднительно!) она села к иллюминатору, усадила собаку у ног, прислонилась к Василию и прикрыла глаза. Она догадывалась, отчего публика безрадостна. По той же самой причине, по которой не возникало веселеньких мыслей и у нее. Бесконечные известия об авиационных катастрофах вряд ли могут кого-то развеселить, особенно перед взлетом… Русская рулетка.
Женя потерлась щекой о плечо Василия.
Он коснулся губами ее виска, и она прижалась к нему еще плотнее. От ощущения близости мужчины напряжение ослабло. В салоне погасли верхние огни кроме дежурного освещения, и раздался нарастающий рокот пусковых двигателей. Жучка в тревоге зашевелилась, и Женя коснувшись ее головы успокоила псину..
Сквозь приоткрытые веки она заметила, как, на не-
сколько секунд, померк свет ночных фонарей, затем накал ламп восстановился и поочередно запустились двигатели, вызывая напряжение корпуса. Или это снова напряглись ее мышцы?…
Включилась бортовая радиоголосилка и голос стюардессы бодро сообщил о времени вылета, о погоде в Питере, о командире экипажа, затем всех призвал пристегнуть ремни. Удивительно, но интонация, с которой бортпроводница вещала, не показалась признаком идиотизма. Может быть, и в самом деле не все так безнадежно?…
Почти сразу же после информации самолет дрогнул и
покатился. Катился почему-то долго, иногда останавливался, гонял двигатели на больших оборотах, снова катился…