Как мы помним, кризис в «Спартаке» начался еще год назад, когда команда заняла в чемпионате непривычное для себя 10-е место. Тогда были приняты экстренные меры, и руководство клуба омолодили. Но новые тренеры — Анатолий Крутиков и Галимзян Хусаинов — так и не смогли создать в команде рабочую обстановку. Как пишет Н. Старостин:
«Более всего подводила Крутикова чрезмерная самоуверенность. Создавалось впечатление, что он решительно настроен произвести реорганизацию с помощью одного лишь топора. И началась обычная в подобных случаях чехарда с составом, что дается всегда легче. Пошли рискованные замены и перестановки без необходимых в такой ситуации осторожности и такта. Казалось, что старший тренер, не желая никого слушать (вот он, диктат!), вознамерился одним махом преобразить «Спартак», сотворить что-то вроде чуда, благодаря чему сразу показать себя сильной личностью, утвердиться в числе лучших тренеров страны. «Спартак» сделался как бы ставкой азартного, слепо верящего в удачу человека. И ставка эта была битва…»
Ярым поклонником «Спартака» был секретарь ЦК КПСС Константин Черненко. Брежнев, который болел за ЦСКА, в те дни постоянно подкалывал товарища и всегда повторял: «Костя, готовься: твой «Спартак» скоро будет в первой лиге». Черненко воспринимал это всего лишь как шутку: как и большинство болельщиков народной команды, он и в мыслях не мог себе представить, чтобы она покинула высшую лигу. Но, как выяснится, Брежнев окажется талантливым провидцем.
Между тем генсек в те дни удачно совмещал дела внеслужебные с государственными. Недавняя смерть Андрея Гречко сняла последние препоны с желания Брежнева стать великим полководцем, и накануне Дня Победы на генсека буквально пролился дождь из самых высоких наград. 7 мая ему было присвоено звание маршала Советского Союза, а на следующий день на его родине, в городе Днепродзержинске, на Октябрьской площади, был в торжественной обстановке открыт его бронзовый бюст работы скульптора В. Сонина и архитекторов С. Кулева и М. Круглова. Как писали газеты: «На торжества прибыли тысячи рабочих и тружеников сельского хозяйства, студенты, школьники, представители партийных и советских организаций Днепропетровской, Запорожской и других областей Украины…» В газетах, естественно, не сообщалось, что людей пригнали туда не по собственной воле, а по разнарядке — каждое учреждение города и прилегающих областей должно было выделить несколько десятков своих передовиков. На открытие прибыло все высшее партийное руководство Украины во главе с 1-м секретарем ЦК Владимиром Щербицким (он же открыл митинг). На площади выстроили временную трибуну, на которую и поднялось руководство республики и города (порядка 50 человек). Поскольку к трибуне вплотную примыкал жилой пятиэтажный дом, все балконы на нем были заняты сотрудниками охраны. Вечером того же дня это событие было во всех подробностях показано в программе «Время».
Открытие бюста Брежневу ознаменовало собой начало последней и самой сильной стадии культа личности престарелого генсека. С этого момента лизоблюдство по отношению к нему достигнет небывалого размаха. Еще на XXV съезде КПСС в феврале этого года Брежнева называли «выдающимся теоретиком и политиком, лидером партии и народа, авторитетнейшим деятелем мирового коммунистического и рабочего движения». Столь лестные характеристики были не случайны: они нужны были в первую очередь идеологам со Старой площади, чтобы пресечь всяческие слухи о нездоровье Брежнева, которые вот уже несколько месяцев упорно курсировали по стране и даже вышли за ее пределы. Надо было показать всему миру, что Брежнев по-прежнему здоров как бык, по-прежнему семи пядей во лбу. Чуткие идеологи из союзных республик тут же подхватили сигнал со Старой площади. Кампания по восхвалению «великого стратега» началась повсеместно. Например, в апреле на Украине состоялся съезд тамошних писателей, и практически все выступающие считали своим долгом отдать дань уважения «дорогому Леониду Ильичу». Наиболее витиевато высказался о генсеке, о его докладе на XXV съезде, поэт Богдан Чалый: «Радостно, с пересохшим горлом припадаем мы к этому чистому источнику, наполняясь утренним настроением, щедрым духовным здоровьем».
В те часы, когда на его родине ему открывали бюст, Брежнев находился во Дворце спорта в Лужниках, где с интересом наблюдал за ходом финального матча на Кубок СССР по хоккею между горячо любимым им ЦСКА и столичным «Динамо». Компанию ему составлял шеф КГБ Юрий Андропов, который, как мы помним, был ярым динамовцем. Игра выдалась на редкость упорной. Поначалу на коне были любимцы генсека, которые на протяжении двух периодов вели с минимальным счетом 1:0. Но затем «птенцы гнезда Андропова», в составе которых не было двух самых титулованных игроков — Александра Мальцева и Валерия Васильева, — сумели сравнять счет, а в дополнительное время и вовсе обыграли армейцев 3:2. Андропов потом долго извинялся перед Брежневым за то, что испортил ему настроение. А когда заметил, что это не очень помогает, привел убойный аргумент: «Зато, Леонид Ильич, вы теперь маршал!»
В воскресенье, 9 мая, обычной советской студентке, первокурснице факультета иностранных языков Вологодского пединститута Елене Беляковой, пришло письмо от Жоржи Амаду. Как мы помним, посмотрев некоторое время назад фильм «Генералы песчаных карьеров», снятый по его роману, Елена влюбилась в творчество бразильца и написала ему письмо. Написала, совершенно не надеясь на ответ. Как вдруг случилось чудо — ответ пришел, да еще в День Победы. В пришедшей посылке" лежала книга «Капитаны песка» (именно по нему были сняты «Генералы…») с надписью по-португальски. Чтобы прочитать этот текст, Елена сразу же после праздников помчится в библиотеку и с помощью словаря переведет следующий текст: «Дорогая Лена! Огромное нежное спасибо за твое прелестное письмо. Целую. Амаду». Сами понимаете, что творилось тогда с девушкой — она была на вершине счастья. А когда спустя несколько дней ей еще пришло письмо от писателя, она и вовсе чуть не лишилась чувств. Позднее эта любовь подвигнет Елену поступить в аспирантуру на португальский, она станет переводчиком многих португальских произведений на русский язык.
Но вернемся в май 76-го.
10 мая прошло награждение Леонида Брежнева маршальским знаком отличия «Маршальская Звезда» и грамотой Президиума Верховного Совета СССР. Награды генсеку вручил Николай Подгорный. При этом они смачно расцеловались, хотя в жизни испытывали друг к другу не самые теплые чувства. Присутствующие здесь же члены Политбюро дружно аплодировали, после чего кремлевский фотограф запечатлел это событие на пленку. Назавтра сообщение об этом появится во всех газетах от Москвы до Камчатки.
В этот же день на киностудии имени Довженко возобновились съемки фильма «Аты-ба-ты, шли солдаты…». Пробыв в больнице около трех недель, Быков вернулся в Киев и сразу после майских праздников возобновил съемки. Причем, к удивлению всех присутствующих, начал работу не с самого легкого для себя эпизода: в нем его герой — ефрейтор Святкин — лихо отплясывал перед своими однополчанами «Цыганочку». На съемках Быков выглядел бодрым и веселым, и никто из его коллег, глядя на него, не смог бы предположить, что каких-нибудь пару недель назад этот человек готов был уйти из жизни.
Другой кинорежиссер — Владимир Меньшов — заканчивает на «Мосфильме» работу над фильмом «Розыгрыш», посвященным проблемам подростков-десятиклассников. Съемки были завершены еще 15 апреля, но из-за различных технических и цензурных накладок предстояли досъемки некоторых эпизодов. Так, 1 Мая киношники снимали несколько сцен прямо во время праздничной демонстрации. Сдгустя десять дней в павильоне № 8, в декорации «квартира Комаровского», была переснята одна из кульминационных сцен картины: разговор Комаровского-старшего (Олег Табаков) с собственным сыном (А. Гусев). Эта сцена была уже снята ранее, но ее не приняла цензура — ей не понравился текст, который произносил герой Табакова. Поскольку Меньшов изменил его в процессе съемок и не согласовал с худсоветом, его обязали эту сцену переснять.