Прежде чем он достиг айсберга, все заволокло густой, мокрой, непроницаемой пеленой. Откуда-то издалека доносились слабые голоса рожков, которыми рыбаки давали знать о себе.
Жоао бросил буй и принялся ловить треску. Задумавшись, он вытаскивал одну рыбину за другой. И тут впервые за всю жизнь ощутил он горечь бытия. Жоао думал о том, что каждая вторая рыбина, которую он вытаскивает, принадлежит судовладельцам. Они сидят дома, не зная тревог и труда, а получают половину его заработка. Ему приходится трудиться в поте лица своего, рисковать жизнью, и все же у него нет никакой возможности когда-либо выплатить долг.
Жоао знал, что находится вблизи от места, где потонула «Санта Женевьева»: возможно, она лежит как раз под ним. Нет, другого выхода у него тогда не было! Если бы и удалось ему настоять на своем и зайти для разгрузки во фьорд, хозяева ругали бы его за потерю времени и все равно вычли бы убыток из его заработка.
И так и так Жоао был бы в руках судовладельцев. А откажись он платить, они подали бы на него в суд. Его запугивали: четыре человека погибли, полиция займется этим делом, его обвинят в убийстве. Еще хуже то, что две матери потеряли сыновей, которые должны были зарабатывать на пропитание.
Долго сидел он так, а когда поднял голову, не поверил своим глазам: в тумане виднелся корабль. Жоао начал читать «Отче наш», встряхивал головой, брызгал в лицо ледяной водой. Ничто не помогало. Перед ним была «Санта Женевьева»!
Как все рыбаки, он слышал о кораблях-призраках, исчезавших в тумане, — это могло быть и наваждение дьявола и утешение господа бога; Жоао не знал, что это. Не сходит ли он с ума? Корабль лежит на дне моря... И все-таки это «Санта Женевьева»! Она подходит ближе и ближе. Жоао дрожал от страха и вместе с тем боялся пошевельнуться, боялся спугнуть замечательный призрак.
Туман вокруг медленно рассеивался. Палуба корабля находилась на уровне воды. Вскоре Жоао разглядел украшение на носу и капитанский мостик. Вдруг он разозлился: не верит он в эти глупые предрассудки. Он вытащил мормышку и леску; сейчас он направится к кораблю, проедет сквозь призрак и заставит его исчезнуть.
Лодка ударилась о корабль немного ниже планшира. Дерево стукнулось о дерево — Жоао слышал совершенно ясно, — и лодка остановилась. Жоао заглянул за планшир и увидел открытый трюм. Повсюду ракушки, полипы, кораллы — достаточное доказательство, что здесь нет ничего сверхъестественного. Это был настоящий корабль, его собственный корабль!
Жоао поднялся на борт, прошел по залитой водой палубе. Не было никакого сомнения: свершилось чудо. Море вернуло ему судно, подняв его со дна.
Если б только удалось спасти этот дар, сохранить «Санта Женевьеву» на плаву, о, тогда бы он всем им показал!
Эта мысль вернула Жоао к действительности. Он внимательно осмотрел все вокруг, заглянул в люки. Многотонный груз соли размыло, только в самом низу виднелась белая корка. Именно тяжелая соль потопила деревянный корабль. «Санта Женевьева» лежала на дне, словно ожидая, пока соль растворится и можно будет подняться. Требовалось лишь незначительное усилие, чтобы сдвинуть судно с места. Жоао попытался вспомнить, были ли водяные резервуары пустыми, когда произошло несчастье: несомненно, в некоторых из них оставался воздух, который и помог потом всплыть. И вот подошел айсберг и, толкнув корабль, приложил то небольшое усилие, которое было необходимо. Айсберг потопил судно, и он же помог ему подняться.
Однако Жоао понимал: если не выкачать воду, судно не продержится. Насосы оказались в порядке, но люки трюма находились почти вровень с морской поверхностью, и как бы быстро ни качать воду, она зальет люки опять; это все равно что пытаться выкачать океан. Надо бы построить вокруг люков загородки, чтобы вода не могла возвращаться в трюм.
Жоао лихорадочно соображал, как быть, и вдруг услышал звук рожка. Он поспешил к своей лодке, схватил рог и затрубил изо всех сил. Он трубил до тех пор, пока из тумана не появились четыре лодки таких же отбившихся рыбаков.
Увидев человека на полузатонувшем судне, они испугались. Но один из четырех, его старый друг Таварес, с которым они плавали раньше, узнал «Санта Женевьеву».
Теперь на палубе было уже пятеро. С помощью старых парусов, привязанных к мачтам, рыбаки огородили люки и взялись за ручки насосов. Четверо качали, а пятый следил, не поступает ли вода снова.
— Скорее, скорее! — возбужденно кричал Жоао. Он работал так, что у него темнело в глазах. Вверх-вниз, вверх-вниз, быстрей, быстрей!
Наконец Таварес, следивший за люками, закричал, что вода убывает: ее выкачивали скорее, чем она просачивалась.
«Санта Женевьева» поднималась; правда, понемногу, очень медленно, как бы сопротивляясь. Рыбаки выбились из сил, они чувствовали вкус крови во рту и чуть не падали от усталости, но палуба была сухой. Теперь не нужны оказались и загородки: вода убывала из трюма. «Санта Женевьева» была спасена.
Когда они смогли спуститься внутрь, Жоао пробрался в свою старую каюту и в камбуз. Внизу вода еще доходила до плеч, но ощущение счастья уже не покидало его. Он вернулся на палубу, торжественно держа в руках по котелку. Один из рыбаков отправился на лодке к айсбергу и привез пресной воды. Утолив жажду, рыбаки прилегли на паруса отдохнуть. Но все слишком устали и уснуть не могли.
Жоао был опять на ногах и продолжал откачивать воду. Она еле текла. Но для него важна была каждая капля. Он качал и качал: вверх-вниз, вверх-вниз!
Вдруг один из лежавших вскочил и, замахав руками, закричал, чтобы Жоао остановился и чтобы все замолчали. Через несколько секунд они услышали глухой пароходный гудок.
Через минуту гудок прозвучал чуть сильнее. Потом опять — еще сильней. В тумане звуки часто обманчивы, но сейчас сомнений не было: пароход приближался. Казалось, он идет прямо на «Санта Женевьеву». Рыбаки уже слышали, как работает машина.
Все поспешили к лодкам и, схватив рожки, задули в них что есть мочи. Звук одного рожка вряд ли перекрыл бы шум машины, но когда вовсю загудели одновременно пять рожков, их услышали.
Это было португальское патрульное судно. Развернувшись, оно подошло вплотную к «Санта Женевьеве». На еще заполненное водой судно перебросили длинный шланг. Вместо пяти вконец измотанных людей воду качала теперь паровая машина. «Санта Женевьева» быстро поднималась. Корпус корабля был цел, и судно хорошо держалось на воде.
Жоао удалось набрать достаточно людей: кое-кого с патрульного судна, кое-кого с рыбачьего. «Санта Женевьеву» отбуксировали в порт Сент-Джонс, привели в порядок, и оттуда капитан де Соуза повел ее в Португалию.
— На этом история заканчивается, — сказал Пабло. — Жоао вернулся домой к Рафаэле и вновь сделался героем деревни, а пожалуй, и всей провинции. О нем писали даже в лисабонских газетах.
Пока мы слушали рассказ Пабло, костер погас. Никому не хотелось вставать и снова разводить огонь. Сэмундсен начал выспрашивать Пабло об этом невероятном случае: он хотел понять, могло ли все произойти так, как тот рассказал. Португалец продолжал утверждать, что только молитвы Рафаэлы вызвали это чудо. Ему было безразлично, считаем мы это возможным или нет. То было чудо, никаких других объяснений ему не требовалось.
Когда мы подготовили все, чтобы лечь спать, я попытался перевести рассказ Пабло эскимосам, и, по-моему, они единственные, кто не усомнился ни в чем. Они немало наслышались о чудесах, совершенных великим духом, живущим на дне моря и помогающим тем, кто этого заслужил. Перед тем как уснуть, я оглянулся и увидел, что все трое эскимосов смотрят на спящего Пабло и на их лицах застыло благоговейное выражение.
Петер Фрейхен
Сокращенный перевод в датского Р. Коссого и А. Михальчи Рисунки И. Бруни