Аннотация

И вот, наконец, приходит этот молодой дурак, и я перегибаюсь через парапет и выкладываю ему всё. Яд в ухе. Предательство. Ложь. Кровосмешение и развращённость Гертруды. Молодой дурак, разумеется, потрясён, и месть его будет ужасной и быстрой, если верить его крикам. Наобещав всякого, он уходит, но вряд ли стоит на него рассчитывать. Он всегда много говорит, но мало делает. Иногда я задавался вопросом, сын ли он мне, и, учитывая последующие события, возможно, что и нет. Гертруде никогда нельзя было доверять. Тем не менее, альтернативы у меня нет, поэтому я жду. Я жду и жду, пока он суетится, молится, бичует себя, бормочет о возможности греха, флиртует с этой дразнящей, никчёмной сучкой Офелией, у неё же чувств меньше, чем у лебедя. Клавдий процветает. Он валяется в кабинете. Он занимается кровосмешением с Гертрудой, но перед всеми корчит святошу. Это совершенно невыносимо, а когда Гамлет не решается зарезать его в коридоре во время молитвы, я чувствую, что моё терпение лопнуло. У меня и так слишком тяжкие условия пребывания, и не будет мне никакого покоя, вообще никакого покоя, если всё так и будет продолжаться. Рыча от ярости, я притаскиваюсь в покои Гертруды, пока он с ней ругается, и хватаю его руку. Глаза его становятся круглыми, блестящими от недоверия, зато выглядит он решительней. Услышав шорох, он выхватывает меч и пронзает им занавеску, избавляясь от этого болтливого, подслушивающего старого дурака Полония, отца легкомысленной стервы. Его потрясение велико, но не идёт ни в какое сравнение с моим. Именно в этот момент — и не раньше, обращаю внимание, ни на мгновение раньше — я окончательно теряю всё отцовское терпение и решаю довести дело до конца.