– Мы все слышали, – раздался из-за спины Карлайла голос Джаспера. Он шагнул в сторону, так чтобы мы смогли видеть друг друга. – Ты действительно считаешь, что мы всего лишь больны?
– Да. У вас некая хромосомная аномалия. Например, при синдроме Дауна есть лишняя хромосома. У вас лишних четыре. И если одна лишняя хромосома накладывает некие ограничения на умственное развитие, то ваши четыре – на ваш способ питания. Это, конечно, печально, но многим приходится гораздо хуже. И, к тому же, появляется много преимуществ, не стану повторяться. Но ваша «болезнь» не делает вас лучше или хуже, такими вы себя делаете сами. Это исключительно ваш собственный выбор. Вы выбрали жизнь без убийств, а те же Вольтури сделали иной выбор. Они чудовища по образу жизни, а не по физиологии. Таково моё мнение.
– Как в такую блондинистую голову приходят столь здравые мысли? – насмешливо проговорил Эммет, вместе с Розали заходя на кухню, где все остальные уже столпились вокруг меня. Но я интуитивно чувствовала, что за привычной насмешливостью он прячет свои истинные чувства. А был он взволнован не меньше остальных, просто не хотел показаться слишком сентиментальным. Видимо, Розали тоже это поняла, не зря же была его половинкой, поэтому пропустила шпильку в адрес блондинок мимо ушей.
– Всё просто. Вспомните, кто я такая. И что я делаю периодически.
– Пьёшь кровь? – первым догадался Джаспер.
– Да. А что ещё у меня не как у «обычных» людей?
– Крылья? – воскликнул Эммет. – Когти? Пальцы на ногах?
– Двадцать пять пар хромосом, – улыбнулся Эдвард. – «Хромосомная аномалия», такая же, как и у нас.
– Верно, – я улыбнулась ему в ответ. – Как видите, я не так уж и отличаюсь от вас в этом плане. И я знаю, о чём говорю, много об этом размышляла в своё время. Поначалу, только обнаружив свою истинную сущность, я тоже считала себя монстром и чудовищем. А потом задумалась, а так ли это? Ведь во мне самой ничего не изменилось, только в моей внешности и образе питания. Но сделало ли меня монстром то, что я пила кровь несчастных кроликов? Стала ли я от этого бездушной? Особенно учитывая, что мясо я ела и раньше, а значит, кролики, свинки или коровки тоже расставались с жизнью во имя того, чтобы я была сыта. И я поняла, что нет, я не чудовище, я не лишилась души, я осталось всё той же Энжи, просто порой я надеваю «боевые доспехи» и сажусь на диету. Так почему у вас всё должно быть по-другому? Только потому, что на диете вы сидите постоянно? Это ваша беда, а не вина. Будучи практически такой же, как и вы, я имею полное право утверждать – вы поддались влиянию стереотипов. А нужно было лишь заглянуть в себя и понять, какие вы на самом деле. А вы – замечательные и совершенно определённо – не бездушные!
Какое-то время на кухне стояла тишина – все обдумывали мои слова. Не так-то просто изменить мнение, с которым жил долгие годы и века.
– Она права, она во всём права, – прошептала Розали.
– Невероятно. Неужели всё настолько просто? – задумчиво произнёс Карлайл. – Ведь, действительно, я сразу принял на веру то, что мы, вампиры – бездушные монстры, и жил с этим, ни разу не усомнившись. Ни разу не задумавшись. Просто верил в это, как верил в бога, без сомнений и раздумий. Ты дала мне много пищи для размышлений, девочка моя. И я благодарен тебе за это.
Мне было немного неловко от этой похвалы, но я считала, что давно нужно было поднять эту тему. Нельзя же, в самом деле, так себя принижать. И я была рада, что высказала своё суждение. Пусть задумаются, как в своё время задумалась я. Может, тогда они поймут мою правоту и перестанут мучиться.
Постепенно все, тихо переговариваясь, вышли из кухни. Им есть, что обдумать, что обсудить. Остались только мы с Эдвардом.
– И снова тебе не удалось поесть нормально.
– Ничего, всё ещё тёплое, сейчас быстренько доем. Мне ещё нужно позвонить квилетам, предупредить о времени появления Вольтури. Хорошо, что у них будет два дня в запасе, старейшины смогут придумать причину для остальных жителей не выходить из посёлка. Жаль, что того же нельзя будет сделать с жителями Форкса. Но тут уж я бессильна. И жаль, что в субботу не будет дождя, а лучше ливня – люди сидели бы по домам.