– Я же его видела! Там, на поле. Он еще сказал, что он... – я в растерянности оглянулась на Эдварда.
– Твой прадедушка, – закончил он мою мысль.
– Это правда? – обратилась я к старшим.
– Да, – ответил Джейми. – Мы с тобой прямые потомки Себастьяна и Глэдис. Я тебе больше скажу: мой отец – это тот самый малыш, чьё рождение едва не стоило бабушке жизни и невольно поспособствовало открытию, сделанному моим дедом.
– А ты молодец, запомнила его, – похвалил меня Дэн. – И не просто запомнила, но и узнала на фотографии. Для посторонних мы все на одно лицо, но друг друга прекрасно различаем, причём в обоих своих ипостасях. Ты тоже раньше это легко делала и, похоже, не утратила своей способности.
Я покачала головой, с новым интересом разглядывая картину. Нет, всё равно, Глэдис выглядела просто страшненькой. Надеюсь, это всё же вина художника. И мода тогда была странная. Если мне, как ей, сбрить брови и часть волос – я тоже вряд ли останусь хотя бы просто симпатичной. Так что, не стоит верить старой картине, главное, что для мужа она была самой прекрасной на всём свете, а остальное – ерунда.
Глава 25. Долгий путь домой. Часть 1.
Пожав плечами, я продолжила листать альбом. Картины становились всё современнее, их качество – всё лучше. Часто на них уже были изображены целые семьи с детьми.
– Знаешь, Дэн, а у меня тоже есть для твоего альбома фотография. Вполне историческая.
– Это какая?
– А, «офицер и сестра милосердия»? – догадался Джейми.
– Она самая.
– Висит у них в спальне, – пояснил Джейми Дэну.
– Хммм, а что, вполне подходящая. Буду рад получить копию для своего альбома.
Я поняла, что Джейми только что мысленно показал Дэну ту картину.
– Совсем как ты с Элис, – шепнула я Эдварду.
– Только у них это происходит по желанию, а я вижу и слышу не только то, что мне хотят показать, но и то, чего мне знать и не надо бы. Знаешь, я так им завидую?
– Каждому своё, парень. Уверен, твой дар не раз выручал вашу семью в трудные моменты.
– Это так, сэр. Вы правы.
– Зови меня просто Дэном. Мы уже практически родня.
– Хорошо, сэр. То есть, Дэн.
– Он привыкнет, – я потёрлась щекой о плечо Эдварда, к которому прижималась, поскольку мы оба склонились над фотоальбомом. – Просто мой Эдвард очень хорошо воспитан. В отличие от меня.
Мужчины рассмеялись. Я, улыбаясь, продолжала листать альбом. Тут мой взгляд зацепился за одну из картин.
– Вы вроде бы говорили, что у вас в семье до меня не рождалось девочек. А как же она?
Картина изображала семью в костюмах семнадцатого века. Мужчина в пышном парике, женщина в сильно декольтированном платье с кринолином – они словно пришли из фильма про мушкетёров. Два мальчика, на вид лет десяти и пятнадцати, одетые в уменьшенные копии роскошного отцовского костюма, стояли позади родителей, сидящих на изящной кушетке. На коленях у женщины сидел младенец в кружевных пелёнках. А к коленям мужчины прижималась очаровательная девочка лет четырёх в свободном голубом платьице, в рюшечках и оборочках. Светлые локоны, очень напоминающие мои, были рассыпаны по её плечам. Фамильное сходство было столь велико, что о возможности того, что малышка приёмная, не возникало даже мысли. Так почему же именно я была первой девочкой? Может, она умерла ребёнком, до обращения? Нет, Дэн точно сказал – «не рождалось».
– А это вовсе и не девочка, – и Эдвард указал мне на подпись, на которую я не обратила внимания. Она гласила: «Колин и Маргарет с сыновьями Джорджем, Джастином, Джеймсом и Джорданом».
– Джеймсом? Джейми, ты один из этих мальчиков? Который из них?
– Тот, который «девочка», – усмехнулся Джейми.
– А почему на тебе платье? – да, теперь я видела, что ребёнок вполне мог быть и мальчиком. Длинные локоны в то время носили и мальчики тоже, к тому же, у девочки, для парадного портрета, их убрали бы в причёску.
– Потому, что в то время так было принято. Мальчики до пяти лет носили платья. В богатых семьях, по крайней мере.
– Как странно. А почему? Это же неудобно – в длинном платье у малыша больше шансов запутаться в подоле и упасть. Штанишки намного практичнее и безопаснее.
– Этому обычаю много веков, – пояснил Джейми. – И возник он не на пустом месте. Так делали, надеясь обезопасить ребёнка.