Карета тронулась. Мягкое покачивание действовало успокаивающе.
— Профессор Граббли-Дерг сказала, что она будет вести у нас уход за магическими существами, — сказал Невилл. — Интересно, а где Хагрид?
— Кто? — не понял Бонд.
— Рубеус Хагрид, твой друг, школьный лесничий, уже два года преподававший уход за магическими существами, — объяснила Джинни. — Обычно он собирает первоклассников для перехода через озеро на лодках. Он наполовину великан, имеет рост в одиннадцать с половиной футов, с бородой, начинающейся от глаз. От великанов ему досталась любовь ко всяким опасным созданиям; в прошлом году мы ухаживали за соплохвостами, гибридами мантикоры и огненного краба, а до этого он водил дружбу с гигантскими плотоядными пауками, запер в школе гигантского цербера и пытался вывести у себя дома дракона. Дамблдор его очень уважает. Интересно, где он сейчас; в его сторожке свет тоже не горит.
«Мантикоры, огненные крабы, церберы, великаны, драконы, — отчаянно сортировал информацию Бонд. — Боже мой, куда я попал!»
— Я тоже их вижу, — услышал агент и, подняв голову, встретился взглядом с голубыми глазами Полумны.
— Что, прости? — переспросил Джеймс, всё ещё занятый мыслями о гигантском цербере.
— Эти создания, которые тянут кареты. Я сказала, что я тоже их вижу, — с удивительной безмятежностью в голосе повторила Полумна. — Их мало кто видит, но я увидела их ещё в самый первый раз, когда приехала в школу. Большинству детей нравится думать, что кареты движутся сами по себе, но мы-то с тобой знаем правду. Не волнуйся, Гарри, мы просто способны видеть то, чего не замечают другие. Ты не более безумен, чем я. Муа-ха-ха! — внезапно рассмеялась она глухим демоническим хохотом и уткнулась обратно в свой журнал.
Торжественный пир в честь открытия учебного года. Песня Сортировочной Шляпы, речь Амбридж. Бонд объясняет первокурсникам, что значит быть гриффиндорцем
У каменных ступеней, ведущих к дубовым входным дверям замка, кареты с лязгом остановились. Бонд вышел из экипажа первым, втягивая в себя новые впечатления, как безводный медный купорос — воду. Странные скелетоподобные псевдолошади, конечно, никуда не делись, они тихо стояли, овеваемые прохладным ветерком, и таращили пустые глаза.
— Хватит пялиться, Гарри, — позвал Рон со ступеней. — В домике Хагрида от того, что ты замёрзнешь, свет не зажжётся. Пойдём скорей, скоро пир начинается.
Джеймс пожал плечами и в сопровождении подхватившей его под руку Джинни прошёл в двери.
Вестибюль был ярко освещён факелами. Шаги учеников по каменным плитам отдавались эхом, носившемся под сводчатым потолком. Все двигались направо, к двустворчатой двери, которая вела в Большой зал. Предстоял пир по случаю начала учебного года. Джинни шёпотом объяснила Джеймсу назначение четырёх огромных, высотой в два этажа, песочных часов, наполненных рубинами, изумрудами, сапфирами и топазами.
В Большом зале школьники рассаживались по факультетам за четыре длинных стола. Вверху простирался беззвёздный чёрный потолок, неотличимый от неба, которое можно было видеть сквозь высокие окна. Вдоль столов в воздухе плавали свечи. Ученики оживлённо переговаривались, обменивались летними новостями, выкрикивали приветствия друзьям с других факультетов, разглядывали друг у друга новые мантии и фасоны стрижки. Джеймс заметил, что многие наклоняются друг к другу и перешёптываются, глядя на него, когда он проходит мимо.
— Они всегда на меня так смотрят на меня? — поинтересовался он у Рона, кивком показав на учеников с галстуками Пуффендуя, стреляющих в его сторону глазами.
— Ну, в общем, да, — признал Рон. — Ты у нас личность известная. Победил Сам-Знаешь-Кого, потом вырвал философский камень из рук профессора Квирелла, спустился за Джинни в Тайную Комнату, победил василиска, в прошлом году выиграл Турнир Трёх Волшебников, а потом всё лето твоё имя направо и налево склоняли в «Ежедневном пророке». Так что не удивляйся и привыкай к тому, что ты всё время на виду.
«И как в таких условиях работать?» — взвопила сама сущность секретного агента, но Джеймс Бонд ничего не сказал. Потому что он был очень воспитанный.
Рон, Гермиона, Невилл и Гарри нашли себе четыре места подряд у середины стола. Прямо напротив них на скамейке вальяжно раскинулся жемчужно-белый полупрозрачный силуэт.
— О, привет, Ник, — осклабился Рон. — Дай пять! — Ладонь подростка прошла сквозь поднятую руку опалесцирующей фигуры, не встретив никакого сопротивления. Лицо жемчужно-белой фигуры при этом выражало смесь усталости, обречённости и покорности.