Протоиерей, сдвинув густые брови, глубоко задумался и вспомнил о тех головных болях, которые ему земли Дудкина каждодневно приносили. Мысль генерала Шелухина его, честно говоря, порядком даже вдохновляла, и Феофан как следует взвесил все положительные и отрицательные стороны, придя к мнению, что дело весьма и весьма стоящее.
– Хорошо, генерал, – кивнул протоиерей. – Я подпишусь за вас в этом споре и буду стоять на вашей стороне. Однако даже если Дудкин и заимеет желание заложить свое поместье, ведь его долг перед вами, конечно, не стоит родового гнезда, нам было бы необходимо его выкупить. Столько денег, боюсь, нет ни у вас, ни у меня вместе взятых. Почтмейстер отдаст долг, выкупит свое поместье и баста.
– Если Дудкин заложит поместье, то его выкуплю я, господа, – уверенно проговорил купец Прохов, вскочив с кресла. Градоначальник с вытаращенными глазами глядел на своего будущего родственника. – Сколько бы он за него ни попросил. А затем с превеликим удовольствием обменяю это поместье на земли близ озера, которые принадлежат церкви и отведены под строительство монастыря, если, конечно, вы, отче, дадите на эту сделку свое благословение.
Феофан как-то недоверчиво покосился на купца и снова задумался. Земли у озера бесхозными уже четыре года как без пользы стоят, да еще и бог знает сколько в таком же состоянии пробудут, к тому же им красная цена – две тысячи. Протоиерей знавал, что Прохов уже давно за этими землями охотится, все хочет там фабрику открыть, вот и момент подвернулся. С Синодом уладить все вопросы было лишь делом времени.
– Что ж, – проговорил Феофан, воодушевленный подвернувшейся удачей, – ежели все пройдет так, как говорит генерал, то все стороны останутся довольны. Теперь мы все зависим от уважаемого господина Шелухина и будем ждать, когда он предъявит обвинение почтмейстеру Дудкину, а там уж дело за мной.
– Господа, – поднимая бокал, проговорил генерал, – я лишь хотел бы уверить вас в серьезности моих намерений-с, но в этом деле остается закрыть последний нюанс, после решения которого мы можем как следует отпраздновать предстоящее событие. Как вы знаете-с, мой единственный сын, который служит в Москве, собирается вернуться в наш родной город и продолжить в уезде свое служение на благо отечества-с, и я даже не исключаю, что он по прошествии лет займет место своего отца. Но до этого еще очень и очень далеко, а пока жизнь продолжается, и я вынужден радеть за свое чадо и всячески его поддерживать. Отцы меня поймут-с. Обеспокоившись будущим Григория, я как-то раз беседовал с ним о женитьбе, и он в тайнах признался мне, что уже давно влюблен в старшенькую дочурку нашего градоначальника Строшинского-с.
Тут все перевели взгляд на Захара Ивановича, который никак не ожидал, что в этом кабинете зайдет речь о его старшей дочери, и который даже слегка растерялся. Генерал, выдержав почетную паузу, продолжил.
– Между тем мне также известно-с о тайном устном распоряжении Захара Ивановича, в котором говорится, что будущий жених его дочери, прежде чем входить в отчий дом с предложением, должен доказать, что имеет в распоряжении не менее ста тысяч рублей. Это правда, уважаемый? – обратился он к градоначальнику.
– Чистейшая правда! – подтвердил тот и кивнул. – Скажите, генерал, что вам за дело до моих заявлений по поводу женитьбы дочерей? И при чем здесь ваш сын, я откровенно не понимаю.
– Дело, уважаемый Захар Иванович, вот в чем-с, – обстоятельно продолжил генерал. – Мой сын намерен по приезде в N засватать вашу старшую дочь, но для того, чтобы выполнить финансовые условия, которые вы как благоразумный отец, заботящийся о будущем своей кровиночки, выставили, нам не хватает каких-то двадцати – двадцати пять тысяч. Эти двадцать тысяч я, между прочим, собираюсь выручить с долга Дудкина и одарить ими сына Григория, который с чистыми помыслами войдет под эту крышу с предложением руки и сердца вашей старшей дочурке-с.
Генерал кончил и кивнул присутствующим. Феофан почесывал бороду, Прохов от волнения задымил пуще прежнего, а Строшинский вертел головой, поглядывая то на одного, то на другого в поисках поддержки. «Вот так ты, значит, – думал он про себя. – В семью мою решил влезть, сынка своего пристроить. Ну уж нет, на это я не пойду ни в коем!» Думал так, а сам совета искал у зятя будущего, да у духовника задумчивого.