Старший ликан кивнул, и Гаррет продолжил:
– Она пострадала, Лаклейн. У нее раны на боку, и она не пьет, несмотря на то… что в течение первых нескольких часов едва не умерла.
Лаклейн вздрогнул. Вонзив когти в ладони, он проскрежетал:
– Что ее спасло?
– Капельница. – Лаклейн недоумевающе нахмурился, и Гаррет пояснил: – Они переливали Эмме кровь через трубку, которая была подсоединена прямо к вене. Валькирии думают, что ее состояние стабильно, но раны так и не заживают. Полагаю, у того, кто сделал это с ней, были отравленные когти. Может, упырь, но точно не знаю.
– Я знаю, – Лаклейн запустил пальцы в волосы. – Это был Деместриу. Я все видел.
– Не понимаю… – голос Гаррета оборвался. Он вскочил на ноги и тотчас замер, напрягшись. – Люсия?
Подняв голову, Лаклейн увидел, что та спускается по лестнице. Она шла, склонив голову, поэтому за волосами не было видно лица. Едва они заметили, что Люсия плачет, Гаррет помрачнел, и глаза его уже не отрывались от лучницы.
– Эмме не лучше? – спросил он.
Люсия покачала головой. Лаклейн стиснул прутья решетки.
– Она поправится, если попьет из меня.
Услышав слова брата, Гаррет вздернул брови:
– Ты позволил ей... – Люсии он сказал: – Тогда отведи Лаклейна к Эмме.
– Анника запретила. Он к ней не приблизится. Эмме видятся странные вещи, она бормочет всякую ерунду, словно безумная. Анника открыто винит ликана.
И валькирия была права. Пока Лаклейн пытался справиться с чувством вины, Гаррет спросил:
– Что она видит?
– Эмма говорит, что Деместриу был ее отцом, что он бросил ее в огонь, поэтому она убила его.
– Так и есть.
Люсия и Гаррет резко повернулись и посмотрели на Лаклейна.
Что, если он мой отец?
– Это правда. Она убила Деместриу.
Люсия покачала головой:
– Нежная Эмма? Убила самого могущественного и беспощадного вампира, когда-либо жившего на свете?
– Да. Он ранил ее. Вы ей не верите?
Гаррет по-прежнему глядел недоверчиво:
– Деместриу наконец-то мертв? Благодаря этой крохе? Да она же хрупка как яичная скорлупка.
Люсия добавила:
- Лаклейн, когда она видит попавшего в беду мотылька и пытается его спасти… скажем так, если она случайно смахивает пыль с его крылышек, то потом всю ночь ходит как в воду опущенная. Представить себе не могу, чтобы она убила этого дьявола на его же территории, если даже Каре и Кадерин не удалось это сделать на поле битвы. Не говоря уже о Фьюри, самой сильной из нас! Если бы валькирия могла убить Деместриу, то Фьюри была бы той, кому это удалось.
- Ты не знаешь ее так, как знаю я. Больше нет…
- Тогда, что она имеет в виду, говоря, что Фьюри жива, хотя и не должна?
- Ее пленила Орда. Деместриу никак не ожидал, что она протянет так долго.
Люсия едва ощутимо пошатнулась. Еле слышно она спросила:
- А когда Эмма говорит, что у Кристофа ее кровь?
- Они двоюродные брат и сестра.
От удивления у валькирии приоткрылись губы.
Фьюри жива… - пробормотала она.
- Если не веришь мне, то поверь видеозаписи их схватки. Я оставил ее у Боуэна, члена нашего клана.
Гаррет перестал таращиться на Лаклейна и повернулся к Люсии.
- Иди за ней. Анника должна ее увидеть.
- Ты хочешь, чтобы я отправилась в клан? – удивленно переспросила валькирия.
- Скажи им, что ты от меня, и они тебя не тронут. Клянусь. – Заверил ее Гаррет.
Вздернув подбородок, Люсия продолжила:
- Я знаю, что они и не смогут мне навредить. Но ты посылаешь меня, ту, что носит лук, к своим людям. Они тебе спасибо не скажут.
Лаклейн прочел в глазах брата чувства к лучнице, но, несмотря на них, Гаррет резко выпалил:
- Я сделал бы это сам, но не могу, так как сижу в клетке, куда попал, после того, как пришел к тебе на помощь.
Люсия слегка смутилась, будто почувствовала вину, и, наконец, вымолвила:
- Я добуду запись и посмотрю ее. И, если все так, как ты говоришь, я покажу пленку Аннике.
Лаклейн сжал прутья решетки.
- Черт возьми, это слишком долго. Разве ты не можешь просто дать ей моей крови?
- Анника запретила. Мне… жаль.
С этими словами валькирия вышла, но Гаррет продолжил таращиться ей в след.