- И, тем не менее, ты пила мою кровь. По-моему, интимнее акта между двумя и быть не может.
Уже в следующее мгновение она напряглась и отодвинулась в сторону.
- Ты прав, и я сожалею о своем поступке. Но не могу полностью отдаться тому, кому не доверяю, – встав с кровати, он подошла к креслу и, усевшись в него, свернулась клубочком. – Тому, кто вел себя со мной так грубо…
– Эмма, я…
– Ты знаешь, что это правда. Всего три ночи назад ты напугал меня так, как я не была еще ни разу в жизни. А теперь тебе от меня что-то нужно? – она начала дрожать. – Просто уйди. Пожалуйста? Хотя бы раз?
Зарычав, от охватившего его чувства бессилия, он, хромая, все же направился к двери. И уже в коридорчике, примыкающем к их комнатам, повернулся и бросил. – Ты выиграла себе пару часов. Но в следующий раз, когда будешь пить – ты станешь моей. И мы оба это знаем, – с этими словами он вышел, захлопнув за собой дверь.
Эмма лежала в своем гнездышке на полу, беспокойно ворочаясь в горстке покрывал. Когда это ее одежда успела стать такой шероховатой? Казалось, она могла ощущать каждую ниточку на своих чувствительных грудях и животе.
А ведь она носила шелк.
Сама только мысль о том, что она делала с Лаклейном, заставляла ее бедра волнообразно выгибаться, словно она все еще могла ощущать его под собой. Она довела его… до оргазма, всего лишь потираясь о его плоть.
Ее лицо горело. Неужели она становится Эммой Распутной?
Хотя с ним она такой и была. Принимая ванну, Эмма обнаружила, что была влажнее, чем когда-либо. Она начинала подозревать, что ее жажда крови возникала вовсе не из-за желания пить, а из-за сексуального желания, изначально и порождаемого питьем.
Лаклейн был прав – в следующий раз, стоит ей только пригубить его крови, и он может сделать ее своей, потому что сегодня она временно потеряла рассудок, забыв, почему не может с ним спать. И хотя Эмма отчаянно пыталась убедить себя в обратном, она была не из тех, кто мог отдаться мужчине без каких-либо чувств.
Она не считала свои взгляды на секс устарелыми – как-никак, существовал неоспоримый факт ее знакомства с каналом Скинемакс – и имела довольно здоровый взгляд на предмет в целом, но, несмотря на все это, у нее никогда не было оргазма. И все же, в глубине души она знала, что ей нужно что-то более продолжительное – а с ним это исключалось.
Помимо того, что он был грубым и опасным ликаном, который получал удовольствие от ее лишений, Эмма просто не могла представить себе, как познакомит его с друзьями. Или как они будут смотреть в особняке фильмы, есть попкорн - который она всегда делала, только затем, чтобы чувствовать его запах - и бросать в каждого, кто заслоняет экран. Он не смог бы прижиться в ее семье, потому что близких стошнило бы от одного только вида «животного», прикасающегося к их племяннице. К тому же, ее семья всегда пыталась бы его убить.
Не говоря уже о том, что помимо их с Лаклейном различий, где-то там его ждала другая женщина, судьбой предназначенная ему в пару.
И хотя Эмма была только «за» небольшую конкуренцию, но не в лице же истинной пары ликана?
Мда, ну и чушь ей в голову лезет …
Лаклейн постучал в смежную дверь и тут же ее открыл, даже не потрудившись сделать приличную паузу, прежде чем войти. К счастью, Эмма уже перестала ласкать и поглаживать свои груди.
Его волосы были еще мокрыми после недавно принятого душа. Одетый лишь в джинсы – которые висели немного ниже его талии, слегка спадая (именно так, как и должны) – он стал, оперевшись о дверной косяк. Эмма заметила, что одна его ладонь была перевязана куском ткани - отчего тяжело сглотнула. Похоже, он повредил руку, когда, кончив, раскрошил спинку кровати.
Стоя там, Лаклейн скрестил руки на своей, такой мускулистой, груди. Ее восхищение ею было сродни поклонению. А уж тут, ох, как имелось, чему поклоняться…
– Расскажи мне о себе что-то, о чем мне неизвестно, – вдруг потребовал он.
Заставив свой взгляд переместиться на его лицо, Эмма, поразмыслив, ответила. – Я ходила в колледж и получила степень по поп-культуре.
Это, похоже, впечатлило ликана, но он провел здесь еще слишком мало времени, чтобы знать, что большинство людей считают степень по поп-культуре такой же «важной», как и должность официантки в забегаловке. Кивнув, он развернулся и направился в свой номер. И так как Лаклейн не ждал подобного, Эмма спросила. – Расскажи и ты что-нибудь о себе.