- Отвечай на поцелуй, ведьма, пока я решаю, стоит ли мне сохранить тебе жизнь, - не отрывая от нее своих губ, прорычал он.
Вскрикнув, она коснулась губами его губ. И когда он совсем застыл, будто вынуждая ее делать все самой, она наклонила голову и снова заскользила губами по его рту.
- Поцелуй меня, словно жаждешь жить.
И она поцеловала. Не потому, что настолько сильно хотела жить, а потому, что была уверена - он сделает ее смерть медленной и мучительной. Только не боль. Что угодно, только не боль.
Когда она коснулась его языка своим, как это делал он, мужчина застонал и перехватил инициативу, обхватив ее голову и шею так, чтобы было удобней овладевать ее ртом. Его язык сплелся с ее в неистовой хватке, и каково же было Эмме обнаружить, что это не …неприятно. Сколько раз она мечтала о своем первом поцелуе, даже прекрасно зная, что никогда не получит его? И вот сейчас ее целовали.
А она даже не знала его имени.
Почувствовав, как ее тело вновь сотрясает дрожь, он остановился и прервал поцелуй. – Ты замерзла.
Да, она окоченела. И все из-за того, что не питалась уже несколько дней. К тому же она насквозь промокла и не так давно была вываляна в грязи, что тоже не способствовало хорошему самочувствию. Но в глубине души Эмма боялась, что не это было причиной ее дрожи.
- Д-да.
Окинув ее взглядом, он вновь посмотрел на нее, но уже с отвращением в глазах. – И грязная. Вся перепачкана землей.
- Но ты же…, - убийственный взгляд мужчины заставил ее замолчать.
Обнаружив ванну, он затащил ее внутрь и кивнул в сторону краников.
- Приведи себя в порядок.
- А как на счет у-уединения?
Его это позабавило. – Его не будет, - с этими словами он облокотился плечом о стену и скрестил на груди мускулистые руки, словно в ожидании шоу. – А теперь раздевайся и покажи то, что отныне принадлежит мне.
Мне? Изумленная, она была готова снова запротестовать, как вдруг он слегка повернул голову назад, словно услышал что-то, и вылетел из ванной. Захлопнув за ним двери и закрывшись на ключ – что было еще одной смехотворной попыткой – она включила душ.
Эмма осела на пол, положив голову на руки, и стала размышлять, как ей убежать от этого буйно помешанного. Отель Де Крийон славился номерами, толщина стен которых составляла почти фут. Что уж говорить, если даже от остановившейся в соседнем номере рок-группы Эмма не слышала и звука. Звать кого-то на помощь она даже не помышляла – никогда не зови людей на помощь – но уже подумывала о том, чтобы прорыть себе путь на свободу в стене ванной.
Десятый этаж, звуконепроницаемые стены - номер, который казался раем, защищая от солнца и любопытных людей, превратился в позолоченную клетку. Ее пленило какое-то существо, и только Фрее было известно, кем он мог быть.
Как же ей убежать, если даже помощи просить не у кого?
***
Услышав ужасный скрип колеса, и учуяв запах мяса, Лаклейн, прихрамывая, подошел к двери номера. При виде него старый мужчина, толкавший тележку по коридору, с криком отскочил в сторону. А затем безмолвно наблюдал, как Лаклейн, схватив с тележки две закрытые тарелки, скрылся в номере, затворив за собой дверь ногой.
На тарелках он нашел стейки, которые сразу же жадно проглотил. Но затем, одолеваемый ярким и болезненным воспоминанием, ударил кулаком о стену, пробив в ней дыру.
Разжав уже окровавленные пальцы, он сел на край странной кровати, находящейся в еще более странном месте и времени. Он был ужасно измотан, да и нога стала болеть сильнее после погони за этой вампиршей. Закатив штанину украденных брюк, он посмотрел на все еще регенерирующую ногу. Плоть была впалой и дряблой.
Лаклейн попытался оградиться от воспоминаний той потери. Но разве у него были какие-то новые воспоминания, которые могли бы его спасти? Нет. Только те, где он снова и снова умирал, сгорая в пламени. Что продолжалось, как он смог сейчас выяснить, сто пятьдесят лет…
Содрогнувшись всем телом, он согнулся пополам, чувствую подступающую тошноту. Но все-таки сдержался, зная, насколько необходима была ему сейчас пища. Вместо этого он вонзил когти в столик у кровати, пытаясь сдержать в себе желание крушить все вокруг.
Последнюю неделю, прошедшую с его побега, все шло относительно неплохо. Он был сосредоточен на охоте за ней и своем восстановлении. Казалось, ему даже удалось освоиться. Но случалась какая-то мелочь, и в нем тут же вскипала ярость. Забравшись в чей-то дом, чтобы украсть одежду, он разрушил все, что находилось внутри. Все, что было им не узнано или выглядело чужим, оказалось уничтожено.