Теперь Бауэн много улыбался. И ему это шло.
Играя с ним, она сознавала, что ее шансы дотянуть с этим оборотнем до сорока без детей равны нулю.
Взвизгнув, Мари позволила себя поймать и повалить на снег.
– Я не ушиб тебя, нет? – спросил он, подминая ее под себя.
Хотя три месяца назад она стала бессмертной, он продолжал задавать ей этот вопрос. Мари думала, что он будет вечно спрашивать ее об этом, и это особенно ее трогало.
– Ничуть.
– Как тебе здесь нравится?
– Я в восторге.
– Ты это говоришь не потому, что я могу…
– Я хочу здесь жить шесть месяцев в году, – заметила Марикета. – Вторую половину года мы проводили бы в нашем доме близ Андуана. – Если в сообществе возникнет во мне необходимость или понадобится выполнить какую-то работу, я могу перемещаться в ковен посредством зеркала. – Она много трудилась последние месяцы, организуя Андуанский ковен с помощью своих родителей и самостоятельно продавая чары и заклятия. И достигла высших успехов в магической работе? Отнюдь, но все равно продолжала получать приглашения на работу.
– Вдобавок к яблоневому саду, что я посадил здесь прошлым летом, – начал он, – я также купил зеркало высотой в шесть футов. Так что мы можем перемещаться. Ты можешь брать меня с собой, ведь я твой близкий круг.
Он отнесся к должности защитника ведьмы с большой серьезностью, ходил с ней повсюду и ворчал, когда она говорила, что он скорее подотчетное лицо для ее магии.
– Меня это устраивает.
– Так, что ты думаешь по поводу настоящего снега? – поддразнивал он ее непрестанно, потому что воображаемый снег в ее пространстве был больше похож на киношную бутафорию.
– Он красивый.
– Да, это так, – отвечал Бауэн, неотрывно глядя в ее лицо. – Я знал, что снег пойдет тебе. Не могу поверить, что, наконец, радуюсь своему любимому времени года. И делаю это с тобой – моим любимым зрелищем.
Он обнял ладонями ее лицо и пригнулся, чтобы слегка коснуться ее губ в поцелуе. Но когда она обняла его за шею и крепко прижала к себе, сделал поцелуй долгим и жадным, пока она не затрепетала.
– Бауэн… – прошептала она у его губ.
Он отпрянул.
– Узнаю тон моей женщины. Сейчас же отнесу тебя в постель.
Когда она с радостью кивнула, хитро улыбнулся:
– Что, у твоего вервулфа еще кое-что есть, да, детка?
С прерывающимся дыханием она тоже улыбнулась:
– Если ты под кое-чем имеешь в виду меня, то это ты никогда не потеряешь.