– Аля, я слышала, что блузки с юбкой нельзя или мне это кажется? Но то, что нужен или шарфик, или платочек на голову, так это точно.
Открыв шкаф, мы не стали рисковать и выбрали однотонное платье с длинным рукавом. Во второй половине большого шкафа стали искать платок или шарфик, чтобы покрыть им голову Людочки.
Да! Это не нынешние шкафы-купе! Массивный, сделанный из шпона карельской берёзы, с множеством полок и выдвижными ящиками разных размеров шкаф на красивых гнутых ножках, как великан, возвышался в просторной светлой комнате. Аля с трудом выдвигала ящики, предназначенные для различных вещей. Предпоследний ящик и самый нижний никак не хотели выдвигаться. Она дернула предпоследний, и он выскочил из шкафа совсем. В нём лежало то, что мы искали: косыночки, платки, шарфики. Мы выбрали подходящий шелковый однотонный шарф. Сидя на корточках, я попыталась правильно вставить ящик обратно в деревянные пазы, но мне никак не удавалось попасть в них. Вместо пазов он попал ниже и ударился о стенку шкафа. Я опять вытащила его, но у меня так затекли ноги, что находиться на корточках уже не было сил. Поднявшись вместе с ящиком, я позвала участкового, который расхаживал по квартире, рассматривая обстановку, картины на стенах и дорогую посуду в красивых горках.
– Товарищ участковый, подойдите, пожалуйста, – крикнула я, поворачиваясь к нему вместе с ящиком.
Он подошёл к двери комнаты и удивлённым взглядом стал пристально смотреть на то, что я держала в руках.
– Помогите вставить его обратно. Я все ноги отсидела, тяжёлый…
– А что это с него сыплется? – удивлённо спросил участковый.
Я отодвинула руки в сторону, желая посмотреть на тыльную перекладину ящика, куда так упорно вглядывался участковый, но вместо этого увидела, как с него мелкими перламутровыми шариками сыплется ртуть. В ужасе я машинально бросила ящик на пол. От него маленькими брызгами разлетелись блестящие капли.
– Забирайте вещи и покиньте помещение, – скомандовал полицейский.
Схватив шарф и платье, мы прошли в коридор. Пока молодой капитан искал понятых, а мы ждали опергруппу, вызванную им, и пока мужчина в штатском заполнял какие-то бумаги, мы ждали, когда он напишет объяснение о находке, в котором мы должны были расписаться, прошло часа два-три.
– Вы понимаете, что это убийство? – спросила я мужчину в штатском.
– Это вы о чём? Ваша подруга погибла в автокатастрофе, – спокойно ответил он мне.
– Это вы о чём! Это же очевидно, что её кто-то долго и планомерно травил ртутью! Надо дело заводить и искать убийцу. И ещё надо проверить, почему произошла эта авария. Машина у неё была в полном порядке, и она за день до убийства выезжала на ней. Мы все свидетели!
– Это не ко мне. Если заведут дело, все вопросы к следаку, – потом, глянув на меня, произнёс, – не мешайте, гражданка. Сами себя задерживаете! Дайте дописать спокойно.
– К следаку? Следователю, что ли? – уточнила я неизвестную доселе мне терминологию, – даже не сомневайтесь! Обращусь, ещё как обращусь! А то вам, милиции, лишь бы человека закопать, и дело шито-крыто! – глядя на его спокойствие, во мне стала подниматься буря возмущения.
– Не милиция, а полиция, – подлил он масло в огонь своим тихим замечанием, – вы свободны, только распишитесь вот здесь, – тут же отчеканил он.
– Это чёрте что! Названия поменяли полицейские, понимаете ли, ещё бы жандармами назвались! Суть прежняя осталась!
– Дамочка, успокойтесь, – безразличным тоном стал останавливать меня мужчина в штатском костюме, – всё, вы свободны.
– И не дамочка, дамочку нашёл! – Алевтине, легонько подталкивающей меня в спину, наконец, удалось закрыть за собой дверь квартиры. Взбудораженная безразличием молодого полицейского, я забыла, что в доме существует лифт и стала спускаться по высоким ступеням лестничного пролёта с третьего этажа, всё время, оглядываясь в сторону квартиры Людмилы и громко возмущаясь при этом.
– Дамочку нашёл! Я тебе покажу, какая я дамочка!
Добравшись до первого этажа, я увидела консьержку, вышедшую из своего закутка и удивлённо смотревшую на меня.
– Нет, вы слышали? – обратилась я к пожилой женщине, словно уже давно была с ней знакома, – скажите, когда это прекратится? – говорила я ей, показывая рукой в сторону лестницы, – женщину молодую убили, можно сказать, а им хоть бы хны!