– Надо же разобраться с этим? – продолжила я свою тираду, убирая телефон в сумочку.
Но, как мне стало понятно, терпение начальника лопнуло, и он остановил мою речь движением руки.
– Успокойтесь, успокойтесь! Вы знаете, – он стал как-то странно покашливать себе в большущий рабоче-крестьянский кулак, – в принципе, я всё понял. Особенно про сектантов. Я про козье молоко не совсем уловил, и про Лондон, – и тут этот чудик со звёздами склонил голову на свои здоровенные руки и давай ржать на всё отделение!
Потом выяснилось, нормальный мужик оказался! Переспросил, я ему подробно всё объяснила, сказал, что проверит все факты и возьмёт под свой личный контроль. На дорожку добавил:
– Не переживайте, детей и внуков без козьего молока мы не оставим. И другу из Лондона привет, если он не Березовский, конечно! Только для сведения: я не генерал, а пока только полковник.
– У меня глаз намётанный, Вадим Петрович, знать им будете, – улыбаясь, ответила я ему.
Задав ещё мне несколько вопросов, мы обменялись телефонными номерами. Посмотрю, на что способна наша теперь уже полиция.
Вернувшись, я увидела приоткрытую калитку на своём участке и опять вспомнила не добрым словом свой стремительно надвигающийся склероз. Взяв пакеты с покупками, приобретёнными по дороге на дачу, я вошла в дом через гараж. Так мы сразу попадаем на кухню. Каким-то неуловимым чутьём я поняла, что в доме кто-то есть. Не на шутку испугавшись, вообще-то я не из пугливых, но недавняя встреча с бандитом всё-таки меня озадачила, я тихо вошла в кухню. Стараясь не шуметь, взяла металлическую кочергу, которая всегда стоит около печи, и осторожно прокралась в столовую. Спиной ко мне за нашим большим семейным столом сидела Мария и рассматривала бумаги Людмилы.
– Ну, всё! Молись своему Богу, Дездемона! – я схватила её одной рукой за плечо. Но она вывернулась и отбежала от меня.
– Ты что здесь делаешь? Ещё старуху воровать научили сектантские морды! Я тебе сейчас покажу, как по чужим домам лазить! – я замахнулась на непрошеную гостью, но это не значит, что я была готова ударить её железякой.
– Не вздумайте! Убьёте! А вас, посадят! – взвизгнула Мария, закрываясь руками от кочерги. Подумав, что этой штуковиной можно нечаянно сотворить беду, я бросила её на пол и стала маневрировать так, чтобы Мария отошла от стола. Потому что за креслом Олега стоял дорогой мне подарок от него в виде наикрасивейшей вазы. Мне удалось оттеснить Марию к лестнице, ведущей наверх, под ней располагался выход из дома.
– Меня посадят? Она мои ключи упёрла, залезла в мой дом, а меня посадят?
– Не трогайте меня! – опять взвизгнула она, когда я, схватив валик с кушетки, замахнулась им. Увернувшись от удара, она рысью взбежала на второй этаж, что не входило в мои планы.
– Ты что, на экскурсию по дому пришла?! А ну, вали отсюда! – бросив на диван поднятый с пола валик, я взбежала на второй этаж. Но эта неугомонная уже была в моей комнате. Моё сердце чуть не остановилось. Рванув дверь, я увидела её около своего круглого столика напротив балкона. На нём стояла вторая чашка из моей Стаффордширской пары, подаренной отцом Миши. Увидев, что эта чертовка схватила мою драгоценность своей костлявой пятернёй и пытается запустить её в меня, я почему-то изменившимся голосом, а именно басом, заорала:
– Чашку не тронь!!! Положи на место, кому сказала! – и резким движением руки показала, куда именно надо её поставить. Мария испугано дёрнула рукой и положила чашку на блюдце, которое стояло тут же на столике, покрытом вышитой до пола скатертью. Но тут же сообразив, в чём дело, ехидно глянув на меня и презрительно скривив улыбку, медленно взяла двумя пальцами чашку со стола и манерно бросила эту драгоценность на пол, откинув запястье в сторону, как это делают победители момента.
– Дура, – сказала я ей спокойно, – на полу персидский ковёр, – хотя, на полу лежал обыкновенный ворсистый палас. Мария удивлённо посмотрела вниз, тем временем, я успела подскочить к ней. Но Мария движением ноги толкнула её под длинную свисающую скатерть. Послышался стук фарфора о массивную ножку стола. Всё! Моя любовь, мой драгоценный подарок от отца Михаила погиб, развалился на кусочки от ноги пособницы какой-то непонятной секты!
– Всё! Теперь ты живой отсюда не уйдёшь, теперь держись! Сейчас ты у меня получишь! Сейчас ты у меня развалишься, как эта чашка! Я тебя научу Стаффордширский фарфор беречь! – крикнула я и кинулась за нежданной гостьей. Мария, не ждавшая такого яростного нападения, с криком рванула, к моей радости, вон из комнаты. Выскочив в холл, она тут же заскочила в комнату внучки Ангелины и подпёрла дверь с обратной стороны своим хилым тельцем.