– Жень, стой, подожди.
– Чего тебе? – откликается Женя, останавливаясь, так как его крики привлекают больше внимание, чем их диалог.
– Я по поводу Маши, – говорит он сбивчиво, стараясь не смотреть ей в глаза. – Она не хочет меня видеть, к телефону не подходит, когда я звоню.
– Странно, – делано изумляется Женя. – С чего бы это?
– А ты могла бы быть и снисходительней, – меняясь в лице, говорит он и ненавидяще смотрит на нее. – Ведь в этом есть часть и твоей вины.
– Снисходительней? – возмущается Женя. – Да с чего бы это? Ты трусливо сбежал, оставив меня разгребать все это дерьмо самой. И после этого ты просишь о снисхождении? Вот это наглость.
– Ты так говоришь, словно бы я брал тебя силой, – отреагировал Макс, игнорируя претензии к его недавнему бегству.
– Я спала с тобой и этого не отрицаю, вот только я была свободна, а ты в тот момент состоял в отношениях с моей сестрой. Ты ей изменил в ту ночь. Вот интересно, сколько у тебя было баб до меня? Ты думаешь, я захочу, что бы рядом с Машей был такой ходок?
– Ну ты и стерва!
Этот разговор был последним перед ее отъездом в Москву. Определение «стерва», все чаще стало мелькать в отношении Жени.
Глава 5.
На следующий день пошел дождь. Крупные капли, ударяясь о стекла окон, превращались в струйки и стремительно стекали вниз. Вырывающиеся из водосточных труб бешеным напором и смешивающиеся с дорожной пылью мутные ручьи, сливались воедино и грязным потоком мчались по улицам города, прямиком в море. В некоторых местах вода поднялась до колена, но это, тем не менее, не помешало Маше с утра пораньше отправиться на рынок.
Женя осталась дома, предпочитая наслаждаться прелестями дождя находясь в сухом месте, например, на крыльце времянки с чашкой чая и завернувшись в плед. Настроение у неё было хуже некуда, скорее хотелось вернуться домой, но не в Париж, а в Москву, так безопаснее.
Леська огорчилась случившемуся, и весь день изнывала от скуки, Надежда Александровна развлекала ее, как могла. После обеда племянница сдалась дождю и уснула, убаюканная мерным стуком капель за окном.
– Угомонилась наконец-то, – с облегчением произнесла мама, выходя к Жене. – Бедная, она так надеялась сегодня построить новый замок.
– Да, – согласилась Женя, подставляя руку под упругие дождевые струи. – Надеюсь это будет единственное ее разочарование в жизни.
– Ты поэтому не хочешь иметь детей? – спросила мама.
Женя удивленно обернулась, она совершенно забыла о вчерашнем разговоре.
– Думаешь, я не помню, о чем мы вчера говорили? Жень, неужели тебе не хочется пройти через это, не хочется любоваться своей дочерью.
– Мама, – усмехнулась Женя. – Ну что за устаревшие стереотипы: «каждая женщина непременно должна пройти через радость материнства». Мир меняется, и женщины уже не такие, как были в твое время. У нашего поколения другие цели, ценности, идеалы.
– Но ведь еще в юности ты так мечтала об этом. Завести семью, детей.
– Мечты меняются, – пожала плечами Женя и горько усмехнувшись, добавила. – Хотим мы этого или нет.
– Ты всегда была взрослой не по годам, девочка моя, – ласково произнесла мама, поглаживая Женю по руке и прижимаясь к ее плечу щекой. – Но мне кажется, что в твоих словах больше личного горького опыта, нежели философии поколений.
– Философии поколений, – улыбнувшись, повторила Женя, хотя ей и было трудно улыбаться. – Сразу видно, что разговариваешь с интеллигентной женщиной, заведующей библиотекой так лихо фразы заворачиваешь.
– Не увиливай от ответа, – нахмурилась Надежда Александровна. – Я же чувствую, что что-то не так. Это из-за той истории, из-за этого Крюкова
«Может, материнское чутье – это всё же не миф, – подумала Женя. – А может нам с Машей просто повезло с такой проницательной родительницей».
– Мам, – устало сказала она. – Максим стал моей грандиозной ошибкой. Я презираю себя за случившееся много лет назад и уверяю тебя, что бы ни случилось, я не позволю истории повториться, это я тебе обещаю.
– Ох, Малышка, если бы все завесило только от тебя, – тяжело вздохнула мама, словно знала гораздо больше, чем могла озвучить.
– О чем ты? – насторожилась Женя.
Но в этот момент калитка открылась и на ступеньки влетала насквозь промокшая Маша. Надежда Александровна засуетились в поисках полотенец, пледа и сухой сменной одежды. Женя налила сестре горячий чай.
– Ух, какая же я счастливая, – возбужденно произнесла Маша, завернувший в плед и грея руки о кружку, она вышла к сестре на крыльцо. Жене было душно в доме, а дождь заглушал нежелательный мысли, словно выбивая их дробью капель.