– Хочешь сделать это прямо сейчас, – обжег ухо торопливый похотливый шепот. Женя брезгливо поморщилась. «Серьезно?! – мысленно заорала она, а вслух откидывая голову своему захватчику на плечо, произнесла:
– Что прям здесь? Как озабоченные подростки? Я была о тебе лучшего мнения.
Максим, а это был он (Женя узнала голос, но еще раньше узнала тошнотворный запах его туалетной воды) рванул ее, разворачивая к себе лицом. Воспользовавшись это переменой положения, Женя уперлась ему в грудь, разрывая плотное кольцо его рук, коленкой она нацелилась ему в пах, но не понадобилось. Быстро сориентировавшись, Максим отклонился. Далее со всего размаху Женя влепила ему звонкую пощечину, огласившую тишину приятной летней ночи.
– Еще раз так сделаешь, – возмущенно произнесла она. – И я за себя не ручаюсь.
– Но я думал, – обиженно произнес Максим, падая с высоты своих ожиданий в ее холодное презрение. – Ты так себя вела весь вечер…
– Я это сделала ради Маши, если ты думал, что эти зажимания и тисканья под столом могут что-то между нами изменить, то ты меня совершенно не знаешь.
Конечно, ее слова прозвучали бы более благочестиво и скорее бы донесли до него истинный смысл, если бы не их совместное прошлое и их общие грехи за спиной ее сестры.
– Ох, как завернула, – усмехнулся Максим. – Что ты строишь из себя недотрогу? Я же знаю тебя, как облупленную.
Он снова двинулся к ней
– Ты пьян, – констатировала Женя, предусмотрительно отступая.
– Я пьян тобой, – прошептал он очередную банальность у самых ее губ, окутывая ее запахом спиртного.
Женя мысленно взялась за голову и, отталкивая его рукой, ровно заговорила:
– Я жалела тебя тогда в кафе, но понимаю, что жалеть нужно теперь, когда ты стоишь передо мной несчастный, вымаливая секс. Ты оглох? Макс, ничего не будет больше никогда, иди к своей жене и сыну. И если ты еще раз появишься возле меня или моей семьи тебе несдобровать. Я сейчас серьезно, без попыток тебя соблазнить или подзадорить. Поверь, с моими московскими связями мне ничего не стоит сделать так, что бы ты исчез из нашей жизни навсегда.
Женя, конечно, лукавила, все ее связи сводили к фотографу Денису и его родителям, а те максимум могли устроить тяжелую беседу на тему нравственности поступков Макса, ну а Дэн мог высмеивать Макса до потери последним контроля над собой.
Но, похоже, на этот раз слова возымели какое-то действие, и Маски отстраняясь, так что его теперь не пришлось удерживать вытянутой рукой, сказал:
– А ты изменилась.
– Я всегда такой была, – устало произнесла она. – Просто тебе некогда было это во мне разглядывать.
– Может я готов сейчас, но ты же мне и шанса не даешь.
Он стал моментально серьезным, хотя до этого вел себя как похотливый, впервые обпившийся вина подросток, теперь перед ней был серьезный взрослый мужчина, частичка того Макса, которого она могла полюбить несколько лет назад, но не сейчас когда все ее мысли занимает Саша.
– К чему ты готов? – раздраженно поинтересовалась Женя. К сексу на лавочке рядом с домом Маши? К тисканьям и зажиманиям, словно нам по пятнадцать? Тебе что секса в жизни мало, что ты бросаешься на все…
– Когда ты уехала… – начал, было, он грустно.
– Я сделала самый разумный шаг, Макс, и чем больше я смотрю на тебя, тем больше убеждаюсь в правильности того поступка. Езжай домой. Где такси? Ты же вызвал…
– Мне идти на соседнюю улицу.
– Вот и отлично, прекрати, я умоляю тебя, прекрати преследовать нашу семью. Это прошлое.
Ночь была лунная и довольно-таки светлая, Женя хорошо видела его фигуру, когда он удалялся от нее: поникшие плечи, руки, спрятанные в карманы брюк, немного сгорбленную спину. Она вздохнула тяжело и устало. А казалось, что весь ужас этого вечера закончился, но нет. Ее прошлое словно бумеранг, то возвращает старых кавалеров, то вынуждает совершать ее те же ошибки. Когда его жалкий силуэт скрылся за поворотом, она сама отправилась домой. Правда, было немного жутковато после Москвы с ее бесконечными криминальными сводками, Париж в этом плане все же безопасней. Хотя, если взять в расчет маньяков в виде бывших любовников, что набрасываются, стоит остаться одной, так что Женя старалась двигаться с максимальной скоростью, насколько это возможно с ее-то ногой.
Первое, что она увидела, приближаясь к своему подъезду – это старый жигуленок темно-зеленого цвета с выключенными фарами. Саша стоял около него и нервно курил.