Денису не верилось, что это все. Ничего не соображая, он, точно раненый зверь, из тех, что всегда умирают в одиночестве, забился в угол, завернувшись в холодное, засыпанное снегом одеяло, которое всю дорогу тащил перевязанное веревкой. Рон это растаявшее мокрое одеяло у него забрала, а взамен дала свое, из рюкзака. Оно тоже было холодное... холод... так холодно, что зубы отбивают чечетку.
Пока шел, Денис из последних сил боролся с подступающим сном, а сейчас, когда можно спать, сколько хочешь, тот самый сон решил сыграть с ним злую шутку. Не дать того сладостного забытья, покоя и отдыха. Денис то и дело просыпался от малейшего шума, но, открыв на какой-то момент глаза, задремывал снова... его все время преследовало то отвратительное чувство, когда хочешь спать и не можешь...
Это блуждание между сном и явью длилось около часа, только потом он уснул крепко, без сновидений...
14.
Представьте себе чужой город, где вы ищете невесть кого невесть зачем. Миллионы людей вокруг, и ни один не помог бы новичку. Нет карты, не знаешь обычаев, в местном языке не в зуб ногой, в чужой одежде, с чужими вещами... ворованными... узнают, поймают... страшно, а по-другому никак. Очень, очень нужен кто-нибудь... сердце ищет того, кто понял бы, защитил... и снова становишься беспомощным, как ребенок.
Или еще хуже - свой город через сто, двести лет... тут впору сойти с ума, потому что надежды вообще никакой...
А чужой мир?
Что страшнее? Ничего. Пустота. Одиночество. Дар-проклятье, когда знаешь все наперед... читаешь жизнь, как книгу - можешь читать по порядку, можешь - через страницу, а можешь заглядывать в конец и возвращаться или читать заново... вот что страшнее всего.
И Бог, наверное, самое несчастное создание в мире. Потому что Он один. Всегда. И ему не дано забывать о себе... и Он мечтает о человеческой жизни, как взрослый - о детстве. Так же мимоходом и так же безнадежно.
15.
Денис проснулся от холода. Как ни кутался он в одеяло, согреться не удавалось. Мороз был, казалось, внутри него. Мышцы дрожали, кожу было больно трогать, больно даже тогда, когда к ней прикасалась одежда. Денис хотел было встать, чтобы пройтись по комнате, согреться, но не смог. Слабое, мутное сознание не могло заставить тело даже шевельнуться.
Он огляделся, ища глазами "Невидимок". В комнате их не было, голоса доносились снизу, из погреба, крышка которого была открыта.
Сначала оттуда вылетел и шмякнулся на пол набитый чем-то мягким рюкзак, за ним связка одежды, потом по лестнице шустро, как белка, взобралась Рон и изо всех сил стала помогать Иву, который весь покраснел и зажмурился от напряжения, вытаскивая наверх тяжеленный ящик... Ив рявкнул, чтобы она не мешалась, и продолжил сражение с ящиком в одиночку.
- О, проснулся уже! - сказала Рон, весело. Как видно, на "рявканье" Ива она ни капли не обиделась. - У нас тут кое-какие полезные штуки припрятаны...
- Рон... - позвал Денис, с удивлением узнав в беспомощном тихом голоске свой. - ...холодно...
- Эге, солдат, да у тебя жар! Похоже, ты простудился, вот тебя и знобит, - деловито сказала она, потрогав лоб Дениса. - Весь горишь. Да у тебя мозги расплавятся, если жар не снять! Ив, бросай этот чертов ящик и быстро в погреб, у нас должна быть крепкая грифовская водка. И уксус!!! - крикнула она.
Одним мощным усилием подняв ящик, Ив грохнул его на пол и спрыгнул вниз. Похоже что сейчас командовала Рон. Ив, точно вымуштрованный солдатик, беспрекословно выполнял все приказания. Пока он рылся в погребе, девчонка вытряхнула из ящика кучу алюминиевых банок, которые раскатились по всей комнате, а сам ящик несколькими ударами ноги превратила в кучу дров, сунула их в некое подобие камина, занимавшее полстены, и начала раздувать огонь. Когда пламя занялось, в камин полетел рваный желтый комбинезон со значком "Льва", припасенный, очевидно, как топливо.
- Ты че! - возмутился вылезший из погреба Ив. - "Грифы" же дым увидят!
- Тогда это будет последнее, что они увидят в своей жизни, - отрезала Рон. - Водку, уксус нашел?
- Нашел.
- Отлично! - Рон выхватила у него фляжку с водкой и подбежала к Денису. - Давай-ка, глотни.
Тот послушно отхлебнул горького пойла и закашлялся, когда оно обожгло ему горло.
- Вылезай теперь из своего одеяла. Куртку снимай, и свитер, и рубашку... Ив, чего стоишь? Помоги...