До Перестройки почтовые отношения с Союзом были не «на высоте», в нынешние времена, надо полагать, и того хуже. На лошадях в старину письма в Россию шли куда быстрее. На всякий случай посылаю Вам два экземпляра врозь. Будет видно, как они дойдут. Весьма может быть, что они не доберутся к Вам до Рождества. Так что можете принять мой перевод как мой рождественский подарок Вам в знак моего глубокого уважения к творцам того, что в переведенной мною книге сказано, описано.
Нужно ли мне говорить Вам, сударь мой, почтенный господин, милостивый государь, что я весьма рад тому, что на моем профессиональном пути встретился с Вами, с Вашей замечательной трудовой группой по электромеханической части кораблестроения космического.
Поклон мой распространяется на господ Боброва, Беликова и Васильева, непременно передайте мои рождественские пожелания.
Примите, сударь мой, почтенный господин, милостивый государь, мои уверения в совершенном к Вам почтении.
Честь имею быть Ваш, восхищенный Вашей бригадой «забойщиков», коллега,
Jose, Rivacove
Гечо, 22.10.91
Эти русские испанцы страдали оттого, что долгие годы не могли встречаться с людьми с их второй родины и не имели возможности разговаривать по–русски. Чечу рассказывал мне, как они ходили в морской порт Бильбао встречать советские пароходы, чтобы поговорить с нашими моряками. Те были, мягко говоря, сдержанными. Испания и Советский Союз были в те годы идеологически несовместимыми странами, хотя и имели столько общего и схожего в прошлом. Смерть Франко, а десять лет спустя — перестройка, в конце концов, прорвали эту плотину.
Надо было видеть этих испанцев.
В дополнение к тем советским изданиям, которые можно было получать раньше, у испанцев появился доступ к запретной ранее литературе русских писателей и историков. Как русским парням, им даже было интересно прочитать появившиеся в Москве издания таких авторов, как Барков, запретные стихи которого они слышали подростками. Они не забыли свое детство, отрочество и юность. Каждый раз, приезжая в Москву, они навещали своих старых учительниц и воспитательниц испанских интернатов 40–х годов. Мне тоже пару раз приходилось привозить из Мадрида передачи для этих старушек, это было и мое старшее поколение.
К работе с фирмой «Сенер» я привлекал, как всегда, своих ближайших коллег, моих легионеров с ЭПАСа («Союза» — «Аполлона») Е. Боброва и Э. Беликова. Последний в прошлом работал динамиком и проектантом. В начале ЭПАСа мне удалось перетащить его из другого отдела и привлечь к отработке АПАС-75, а после 1975 года подтолкнуть к защите кандидатской диссертации. В последующие годы он участвовал во многих наших проектах и постепенно стал одним из ближайших моих помощников. В 1988 году он стал начальником отдела, ответственным за проектирование систем, динамический анализ и другие вопросы.
В том году, повинуясь веянию времени, все новые начальники избирались в своих коллективах. У меня тогда никаких сомнений в том, кого избирать, не было, хотя выдвигались и другие кандидатуры. Еще пару лет спустя я сделал его своим замом.
Беликов также активно привлекался к нашим инициативным разработкам, таким как большая связная платформа, солнечный парусный корабль, демонстрационный эксперимент «Знамя». Надо сказать, в его отделе он был, так сказать, играющим тренером, многое делал сам, непосредственно работал с исполнителями. К сожалению, подобрать хороших начальников подразделений, входящих в его отдел, он не смог, были на то и объективные причины.
После августа 1991 года, когда сначала обострились все экономические и социальные стороны нашей жизни, а потом пошел обвал, мы тоже ощутили его как за забором, внутри НПО «Энергия», так и за его пределами.
В середине 1991 года у Беликова угнали машину, увели, можно сказать, из?под носа, среди бела дня, от мебельного магазина. Только советские трудящиеся, жившие на зарплату и лишь иногда — на мелкие приработки за счет шабашки, могут до конца представить и оценить последствия этой потери. Машину не нашли, несмотря на все принятые меры, хотя настоящий автомобильный и прочий разбой был еще впереди. Как раз в это время делили бурановские машины в качестве одного из поощрений, выделенных правительством страны за запуск КС «Энергия» — «Буран». Несмотря на все наши ходатайства и демарши, включая мой отказ от своих очередных претензий на это «благо», руководство НПО и Ю. Семёнов в выделении машины Беликову отказали. Это произошло в середине 1992 года, а в конце года он, чтобы заработать деньги и покрыть коммерческую разницу в катастрофически подскочившей цене, отпросился у нас в отпуск, на шабашку… в Испанию и обещал оттуда приехать на «жигуле». Он не приехал, не приплыл и не прилетел.