В конце 60–х новоиспеченный сибирский академик возвращается в Москву. Нельзя сказать, что в начале 70–х космические исследования находились на подъеме. «Золотой век» космических полетов закончился вместе с полетом на Луну в декабре 1972 года. Однако начинался этап длительных орбитальных полетов и международного сотрудничества, стартовал АПАС. Президент АН СССР М. Келдыш помог Сагдееву попасть в космическую плазму, выдвинув его в директора ИКИ. Институт космических исследований стал окном не только в Европу, но и в Америку для нашей техники, можно сказать, нашей «крышей». Надо сказать, молодой директор хорошо руководил наукой, помогая нам, технарям, и закончил свою карьеру, чуть перевалив за вершину успеха, после полета знаменитого зонда «Вега» к далекой и необычной комете Галлея. В те годы, после начала перестройки, многие лидеры космического масштаба, в том числе Сагдеев, становятся очень активными в двух экстремальных, на первый взгляд несовместимых, областях: в «звездных войнах» и всеобщем разоружении, по М. Горбачеву. Перестройка дала новый толчок международным отношениям и придала им новые особенности. Во время таких саммитов советский академик познакомился с Сьюзан Эйзенхауэр — внучкой легендарного американского главнокомандующего Второй мировой войны, а позднее, Президента США.
Когда гениальный кубинец X. Капабланка, легендарный шахматный король, женился на дочери Форда, он сказал, что это была его лучшая «партия». Когда я поздравил Сагдеева с женитьбой на Сьюзан, он сказал мне примечательные слова: «Вот сейчас много говорят о совместном полете русских и американцев на Марс, а ведь это стоит многие десятки миллиардов долларов. А тут бесплатно».
Тогда я приехал в ИКИ попросить поддержки в создании солнечного паруса. Нам требовалось совсем немного денег, а даже больше нужна была научно–политическая поддержка среди космической общественности СССР и США. В ответ Сагдеев познакомил меня с каким?то членом очередной американской делегации, посещавшей ИКИ. Выслушав мой почти фантастический рассказ, старый человек неожиданно спросил, не могу ли я организовать машину, чтобы довезти его до гостиницы принять лекарство.
Следующая встреча состоялась летом 1993 года. Наша делегация в очеэедной раз работала по интеграции международной станции МКС в Вашингтоне. Молодожены Сьюзан и Роальд пригласили нас в воскресенье в свое недавно купленное загородное поместье. Это была во всех отношениях замечательная поездка, начиная от дороги через красивейшие лесные места штата Мериленд. Хозяйка была великолепна, а хозяин сам приготовил нам настоящий татарский плов. Было много всяких напитков, и каждый развлекался, как хотел. Мы даже поиграли в футбол, правда, без академика. Вместе с нами на дачу пригласили гостей из штаб–квартиры НАСА, и ему приходилось прогуливать важных русских и американцев по очереди по дорожкам огромного парка. На этот раз я заговорил о Гагарине, которому в 1994 году исполнилось бы 60 лет, и предложил объединить усилия, чтобы отметить этот юбилей каким?нибудь необычным проектом, например, запустить солнечный парус с портретом первого космонавта планеты Земля. Сказав, что Гагарин — это, может быть, единственное настоящее, что у нас осталось, Сагдеев представил меня Дж. Эбби, будущему директору Центра в Хьюстоне, с которым мне приходилось взаимодействовать еще по ЭПАСу. Только физика имеет смысл!
Читая книгу, я по–настоящему прочувствовал всю гениальность этого человека, его удивительное научно–политическое чутье и точно рассчитанные сверхшахматные комбинации. Мы с ним — одногодки, казалось, лишь на месяц старше, а какая большая разница, хотя почти вместе поступали в университет.
Размышляя о прошлом, я оглядывался на свою жизнь и карьеру. Мне снова вспомнился далекий 50–й год, мое неумелое поступление в МГУ, почти рутинная учеба на приборном факультете МВТУ и обычное инженерное начало. Нет, не обычное! Ведь оно начиналось в ОКБ-1 и совпало с бурным развитием сначала ракетной, а затем космической техники под руководством истинно русского гения С. П. Королева.
Без этого начала, без изнурительного, почти «рабоче–крестьянского» труда многих таких, как я, в течение всех этих 40 с лишним лет, без заложенного нами фундамента не было бы уникальных компонентов, конструкций и систем, из которых складывалась будущая космическая техника. Не было бы ни первых орбитальных станций, ни «Союза» — «Аполлона», ни «Мира» — «Шаттла», ни даже «Беги», и, уж наверняка, не было бы солнечного паруса.