Любая попавшая в сухогруз торпеда неприятеля могла превратить его в настоящий извергающийся вулкан, и поэтому после выхода из Средиземного моря капитан «Форт Стайкин» держался на большом расстоянии от конвоя, чтобы не привлекать излишнего внимания.
Переход из Англии в Карачи прошел без происшествий. В этом порту, принадлежавшем тогда Индии, истребители были выгружены, а вместо них на борт был принят маскировочный груз из 8700 тюков хлопка-сырца, нескольких сотен баррелей смазочного масла, груды металлолома, а также рыбных отходов, предназначенных для переработки в пищу скоту. Все это было загружено, так как, по законам военного времени, ни один грузовой корабль не имел права на выход в море, не будучи загруженным полностью. Капитан корабля Александр Найсмит возражал против погрузки хлопка и масла, поскольку перевозить такие легковоспламеняющиеся вещества вместе с боеприпасами было чистым безумием. Однако его протесты не были услышаны. Кроме того, хлопок загрузили в один трюм с боеприпасами, что являлось вопиющим нарушением всех правил погрузки. Но как будто и этого было недостаточно, поверх хлопка поместили 1089 бочек с маслом (согласно общепринятым правилам, вместе с хлопком можно перевозить не более 250 бочек масла). Кстати, боеприпасы, перевозимые на корабле, принадлежали к классу «А» — т. е. являлись наиболее взрывоопасными.
Когда корабль покинул 9 апреля Карачи, капитан сказал своим офицерам: «Мы перевозим предельно пожароопасный груз, и единственное, что мы можем сделать, это увеличить количество учебных пожарных тревог».
Дальнейшее путешествие сопровождалось изрядным зловонием, и поэтому по прибытии 13 апреля в гавань Бомбея разгрузку начали именно с рыбных отходов, хотя по всем правилам в первую очередь должны были быть выгружены боеприпасы. Однако для разгрузки взрывчатых веществ класса «А» требовались специальные лихтеры, на которые и производится разгрузка, а уже с них опасный груз переносится на склад. Но эти лихтеры подошли только во второй половине следующего дня. Выгружали также бочки с маслом, некоторые из них протекали, сообщить о чем грузчики не посчитали нужным. На следующий день индийские докеры, продолжая разгрузку, заметили, что из корабельного грузового отсека № 2, где хранились боеприпасы, поднимается легкий дымок. Причины его возникновения ни сразу, ни потом установлены не были. Возможно, кто-то из грузчиков, несмотря на запрет, курил и выбросил тлеющий окурок прямо в трюм. А возможно, это была диверсия.
Были вызваны пожарные, немедленно прибывшие на место происшествия, но уже через несколько секунд стало ясно, что необходимо подкрепление: у прибывших пожарных шланги были чересчур короткие, и вода не доставала до трюмов. К несчастью, посланный за подкреплением человек включил сигнал тревоги, оповещающий о пожаре малой силы, в то время как море пламени уже подобралось к боеприпасам. Вспыхнули тюки с хлопком, и, хотя пламя заливали пеной и водой целых 32 брандспойта, морякам стало ясно, что корабль вот-вот взлетит на воздух. При этом причиной все больше разгоравшегося пожара стала именно вода. Горящие тюки с хлопком не тонули, а плавали на поверхности, поднимаясь с водой все выше к палубе. Уже начали взрываться ящики с патронами, и некоторые из пожарных спешно покинули палубу корабля.
Капитан горящего судна Найсмит должен был срочно принять решение — или вывести корабль в гавань подальше от доков и других кораблей, или затопить его. Он отдал приказ команде покинуть борт и оставался на палубе, пока последний матрос не сошел на берег. После этого он со старшим помощником направился к трапу, но сам спастись не успел, потому что уже в 15:30 прозвучал первый из серии мощнейших взрывов. Капитанский мостик снесло, а капитан был убит. Обломки корабля и шрапнель полетели в воду и воздух.
Стометровая «Джалападма», пришвартованная рядом с «Форт Стайкин», была подброшена на 20 м в воздух. Судно приземлилось на крыше портового склада, вызвав в нем пожар.
Все находившиеся на палубе корабля и в непосредственной близости от него в доках были либо убиты, либо получили чрезвычайно тяжелые ранения. Правда, некоторые каким-то чудом не получили даже царапины, хотя взрывной волной с них сорвало одежду. Однако худшее было еще впереди.
Спасатели пытались оттащить раненых подальше от корабля, но второй, гораздо более мощный взрыв уничтожил остатки судна, равно как и бомбейского порта. 27 пришвартованных в гавани кораблей тут же затонули. Осколки и золотые слитки взмыли в воздух на высоту более, одного километра.