В то время большое распространение получили так называемые «саквояжники» – северяне, которые надеялись поживиться в разгромленных южных штатах и скупали земли за бесценок. «Саквояжниками» их презрительно называли южане, считая чужаками и мародерами. В республиканской партии таких оказалось немало, и Гарфилд, зная об этом, жаждал спасти свою партию от деградации и утраты авторитета. Он собирался занять нужным делом распоясавшихся «саквояжников» и начал с Уильяма Ханта, которому дал должность министра военно-морских сил. Поскольку президент стремился увеличить военную мощь Соединенных Штатов за рубежом, он просил министра военно-морского флота Ханта расследовать состояние военно-морского флота с целью его расширения и модернизации. Нашлось дело и для влиятельного сенатора от Вирджинии Уильяма Махоуна, который должен был осуществлять важную миссию – объединение республиканцев, патриотов, всех прогрессивно мыслящих и энергичных людей в стране.
Гарфилд развернул такую бурную деятельность, что трудно было не заметить: он собирает вокруг себя новых людей – тех, кто раньше даже помыслить не мог о карьере. В такой ситуации, конечно, обязательно найдутся амбициозные и авантюрные личности, жаждущие стремительного успеха. Такой личностью был и Шарль Гито – потомок переселенцев-гугенотов, религиозный проповедник и психопат. Почему-то он решил, что может стать американским послом во Франции. Но для него должности не нашлось.
Убийца
Гито университетов не кончал: он просто провалил экзамены. Зато он смог получить адвокатскую лицензию, не имея юридического образования. А потом он ловко обирал клиентов и в экзальтированном восторге поклонялся проповеднику Джону Нойесу, основателю религиозной общины. Община напоминала секту, в ней приветствовалась и свободная любовь.
Убийство Джеймса Гарфилда. Гравюра 1881 г.
Но Гито никому не нравился, а у Нойеса он вызывал оторопь и даже страх. Проповедник сразу разглядел в нем психопатическую личность, сумасшедшего. Поэтому он предпочел дистанцироваться от своего приверженца, когда тот вздумал издавать «Теократический вестник». Никто не хотел помогать Шарлю Гито – ни президент, ни создатель общины, ни девушки, которых пугал его безумный вид. Очевидно, что бедняга Гито был классическим неудачником. Но постоянные провалы в учебе, религии, личной жизни, профессии, политике сделали его маньяком.
Гито решился. Он купил за 15 долларов револьвер марки «бульдог» – дорогой, с рукояткой из слоновой кости, чтобы впоследствии это оружие сразу бросалось в глаза в качестве музейного экспоната. Уже тогда, задумав убийство, Гито планировал, как его оружие будет демонстрироваться в музее с надписью: «Из этого револьвера Шарль Гито убил президента Гарфилда». Он оказался прав: «бульдог» был изъят и помещен в Смитсоновский институт. Но в начале XX века его потеряли. А может, кто-то украл, позарившись на дороговизну ручки. Или его перепродали в чью-нибудь дорогую коллекцию редкостей. Да мало ли куда он мог деваться.
Зато музейной редкостью стали мозг Гито, его увеличенная селезенка, обнаруженная при вскрытии, и отбеленный скелет.
Тело убийцы после повешения было отдано родственникам, но у них не было денег на похороны, и они зарыли его в углу двора. Поскольку коллекционеры все время подбирались к вещам Гито, решено было во избежание кражи тела извлечь его. Так скелет и попал в Национальный музей здравоохранения и медицины в штате Мэриленд.
Конечно, Гито – личность малоприятная. Он даже удостоился карикатур, на которых его изображали с револьвером и плакатом «Должность или жизнь!». Но совершенно очевидно, что человек этот был невменяем.
Вначале он сочинил речь в поддержку Гранта под названием «Грант против Хэнкока». Потом Гито переделал текст на «Гарфилд против Хэнкока». Гарфилд как раз выиграл республиканскую номинацию в президентской кампании 1880 года и стал для Гито более выгодным покровителем. И наконец Гито вообще выкинул этого никому не нужного Гранта и оставил только Гарфилда. Копии речи Гито передавал членам республиканской партии, а потом уверовал в то, что Гарфилд победил на выборах благодаря ему. Он требовал, чтобы за его выдающиеся заслуги на выборах его назначили консулом в Вену или Париж. Блейна он довел до бешенства, преследуя его по пятам. В то время множество мелких клерков и просто случайных зевак выстраивались в километровые очереди, желая получить работу у президента Гарфилда.