Постепенно к Лафайету стали относиться с бо́льшим доверием, и ему удалось начать разведывательную деятельность. Он побывал во всех полках южан, находившихся в Вирджинии, «снимая» панораму каждого полка и во время обеда, и на строевых занятиях, и на спортивных площадках. «Сфотографировал» штаб бригады, обещая молодым офицерам и генералам великолепные снимки.
Но снимки так и не были проявлены и отданы клиентам. Сначала решили, что он просто жулик, которого следовало, по тогдашним обычаям, вываляв в дёгте и куриных перьях, выгнать на все четыре стороны. Однако контрразведчики в городке Фредериксберге оказались более прозорливыми. Его прямо обвинили в шпионаже и заключили в тюрьму. Дожидаться военного суда, исход которого для него был ясен, Бэкер не стал. На остатки своих денег он приобрёл кое-какой инструмент, взломал ветхую дверь камеры и скрылся. На память у южан остались его аппарат со штативом и ощущение того, что над ними жестоко подсмеялись.
Пробираясь по ночам, Лафайет достиг линии фронта, где «сдался» федеральным войскам. Он был доставлен к самому генералу Скотту, который вместе с офицерами его штаба выслушал обстоятельный доклад разведчика. Генерал был настолько поражён наблюдательностью, памятью и аналитическим складом ума Лафайета, что назначил его начальником военной полиции. Впоследствии Бэкер был произведён в бригадные генералы и руководил как разведкой, так и контрразведкой северян.
Один из агентов Бэкера, имя которого так и осталось неизвестным, сумел проникнуть в штаб южан в Ричмонде. Уже через две недели он явился к Бэкеру с письмом президента Джефферсона Дэвиса на имя Климента Клэя, эмиссара Конфедерации в Канаде. Конверт пропустили невскрытым, так как агент предупредил, что в нём содержится только рекомендательное письмо, лично написанное и запечатанное Дэвисом. После благополучного обмена письмами агент стал постоянным курьером на канале Ричмонд — Канада. Но теперь все письма, которые он провозил, прочитывались службой Бэкера. При этом специалисты пользовались бумагой и печатями подлинных пакетов, для чего в Англии закупали бумагу такую же, как та, которой пользовался в Канаде Клэй.
В одном из писем содержался план опасной диверсии: предполагалось вызвать пожары и взрывы в Нью-Йорке и Чикаго, заложив одновременно в крупных магазинах и многолюдных местах развлечений адские машины. Полицейские и военные власти приняли необходимые меры. Пожар произошёл только в одном месте, адские машины не причинили ущерба.
И ещё одна успешная операция была проведена под руководством Бэкера. Через агентуру стало известно, что в течение первого года войны после каждого заседания кабинета министров на Юг отправлялся подробный доклад. Служба Бэкера установила, что разведывательная организация, поставлявшая эти доклады, состояла в основном из начальников почтовых отделений штата Мэриленд, которые почти все, кроме троих, являлись агентами южан. Разгром этой организации и явился одной из главных заслуг бригадного генерала Лафайета Бэкера.
Наши предки зачитывались детективными рассказами о приключениях Ната Пинкертона. Уже в те времена это считалось дешёвым чтивом, но Нат Пинкертон был всё же существом более реальным, нежели Шерлок Холмс. Дело в том, что «пинкертонами» называли сотрудников сыскного агентства Аллана Пинкертона, и возможно, среди них был и некий Нат.
В Соединённых Штатах в середине XX века царил полный правовой беспредел. В полиции, как и в политике и в экономике, господствовал пиратский дух. Шефы полиции, избранные в городах и штатах, были скорее надёжными представителями своих партий или кланов, нежели добросовестными полицейскими. Взаимодействия между полицейскими учреждениями не существовало. Преступнику достаточно было переехать из одного штата в другой, чтобы оказаться в безопасности. Какой-либо центральный полицейский орган отсутствовал.
Именно в эти времена и появилось «неподкупное частное агентство» Аллана Пинкертона, которое получило мировую известность и стало синонимом американской уголовной полиции.
В 1819 году в Глазго в семье бедного ирландского полицейского Пинкертона родился сын Аллан. Как и многие другие ирландцы, он в поисках счастья эмигрировал в Америку. Там работал бондарем.
В 1850 году случай сделал его криминалистом. В городке, где он жил, шла охота за шайкой неуловимых мошенников. В ней принял участие и Аллан. Дотлевавшие угли костра на соседнем острове навели его на след шайки. Он моментально приобрёл репутацию великого детектива в государстве, где самое сильное управление полиции (в Чикаго) насчитывало одиннадцать весьма сомнительного вида полицейских. Аллан Пинкертон использовал свой шанс и тут же основал Национальное детективное агентство Пинкертона. Эмблемой агентство избрало открытый глаз, а девизом слова: «Мы никогда не спим…».
Пинкертон и поначалу всего девять его сотрудников вскоре доказали правдивость избранного ими девиза. Они были неподкупными и неутомимыми детективами, отличными психологами, прекрасными наблюдателями, асами маскировки и перевоплощения, отчаянными смельчаками и мастерами стрельбы из револьверов. Беглых преступников они преследовали верхом на лошадях с такой же лёгкостью, как и на крышах поездов, кативших на Дикий Запад. За несколько лет «пинкертоны» превратились в самых лучших криминалистов Северной Америки.
В начале 1861 года Соединённые Штаты стояли на пороге Гражданской войны между северянами (федералистами) и южанами (конфедератами).
В ту пору в Вашингтоне не существовало ни сухопутной, ни морской военной разведки. Не было и настоящей контрразведки. Правительство Линкольна привлекало все силы, которые могли оказать ей содействие, в том числе и частные сыскные агентства.
Директор железной дороги Филадельфия — Балтимор Фелтон вызвал из Чикаго Аллана Пинкертона с группой его сотрудников и предложил им действовать в качестве контрразведчиков этой железнодорожной компании.
— У нас есть основания подозревать, — сказал он, — что южане намерены провести диверсии на этой дороге с целью отрезать вашингтонское правительство от северных штатов. Особой угрозе подвергаются паромы и мосты.
Пинкертон никогда не действовал наобум. Лишь собрав необходимые сведения, он направился в Балтимор, в ту пору центр мятежно настроенных южан. Там он снял дом и под вымышленным именем Э.Дж. Аллен внедрился в высшие круги города. Другой член его группы, талантливый разведчик Тимоти Уэбстер, сумел прикинуться сторонником южан и попасть в кавалерийский отряд, действовавший в районе железной дороги Филадельфия — Балтимор. В группе Пинкертона был также молодой разведчик Гарри Дэвис. Изящный, красивый, потомок старинной французской семьи, он готовился стать иезуитом и обладал даром убеждения, свойственным иезуитам, но предпочёл разведку. Прожив ряд лет в Новом Орлеане и других городах Юга, он хорошо изучил повадки, обычаи, особенности и предрассудки южан, был лично знаком со многими вожаками Юга.
Гарри Дэвис, действовавший под именем Джо Говарда из Луизианы, вошёл в круг радикально настроенных молодых южан. Все были убеждёнными рабовладельцами и в любую минуту готовились выступить с оружием в руках против Севера. Подбадривая себя виски, они кричали, намекая на недавно избранного президентом Линкольна, который в молодости был лесорубом:
— Ни один дерзкий янки — выскочка из лесорубов никогда не сядет в президентское кресло!
От некого Хилла, молодого фанатика, Дэвис услышал, что готовятся не только диверсии, но и покушение на президента Линкольна.
— Если на меня падёт выбор, я не побоюсь совершить убийство. Цезаря заколол Брут, а Брут был честный человек. Пусть Линкольн не ждёт от меня пощады, хотя я и не питаю к нему ненависти, как иные. Для меня тут главное — любовь к отечеству, — заявил Хилл.