Уже в последний год своей жизни Иван Михайлович продолжал дипломатическую деятельность. Кому же еще было встречать делегации, если грозный царь почти всех репрессировал? Летопись свидетельствует, что 7 мая 1570 года, когда царь принимал в Москве литовских послов, «…вышед из столовых сеней на рундуке печатник Иван Михайлович Висковатый да дьяк Андрей Щелкалов». А в июне Висковатый вел переговоры бояр с польскими послами в Москве. 22 июня он вручил послам грамоту.
Но Иван Грозный уже начал «московское дело» по обвинению высших приказных чинов в измене. Висковатого отстранили от руководства Посольским приказом, а когда он еще и попытался вступиться за друзей-бояр и за родного брата Третьяка Висковатого, на него самого обрушился гнев царя. Судя по сохранившимся свидетельствам, Висковатый сказал царю, чтобы он «…в особенности же не истреблял своего боярства», просил его подумать о том, «с кем же он будет впредь не то что воевать, но и жить, если он казнил столько храбрых людей». Иван IV вспылил: «Я вас еще не истребил, а едва только начал, но я постараюсь всех вас искоренить, чтобы и памяти вашей не осталось».
Брат Висковатого был казнен. Сам Иван Михайлович, встречавшийся некогда как посол с турецким султаном, был обвинен в шпионаже в пользу Турции. Его обвиняли также в сепаратных переговорах с Крымом и в обещании польскому королю Новгорода. Висковатый не признал своей вины и был казнен в декабре 1570 года. «Таков конец превосходного мужа, выдающегося по уму и многим добродетелям, канцлера великого князя, равного которому уже не будет в Московском государстве…» – с горечью писал об этом польский историк и писатель Александр Гваньини.
Вся судьба Висковатого от начала до конца оказалась поразительно похожей на судьбу Федора Мишурина: тот же взлет и то же сокрушительное падение. Все его хлопоты, изнуряющая и кропотливая работа, успехи на посольском поприще оказались в мгновение ока забыты и превращены в прах, а сам он стал лишь песчинкой в огромной пустыне жестокости, равнодушия, предательства.
Дипломаты новой формации
Понадобилось ни много ни мало три века, чтобы установить дипломатическую иерархию. Времена ораторов, легатов, прокураторов уходили в прошлое. Посол XV–XVI веков часто был поставлен в незавидное положение. С одной стороны, от него требовалась демонстрация достоинства и благосостояния, приличествующих тому монарху, которого он представлял. С другой – такие послы порой вынуждены были брать деньги в долг, чтобы соответствовать важности своего государства, а жалованье им задерживали и урезали. Попросту говоря, им приходилось выкручиваться, и стоит ли удивляться, что они пользовались левыми заработками и шли на интриги. Но и на этом их проблемы не заканчивались. Протокол суров, и в те времена он требовал от официального переговорщика ограничивать его общение только монаршими персонами. Спрашивается: откуда он должен был добывать сведения, в том числе и секретные, и через кого осуществлять необходимые для переговоров операции? Фактически посол превращался в номинальную фигуру – марионетку для передачи королевского послания. В связи с этим сразу вспоминается комическая фигура посла (в исполнении актера С. Филиппова) из фильма «Иван Васильевич меняет профессию»: этот посол общался с грозным русским царем при помощи европейских реверансов. Должность посла не предполагала положения синекуры – высокого положения, на которое претендует любой человек любых способностей. Ведь от посла зависели отношения между странами. В таких «дежурных» послах не было никакого смысла, поэтому иметь в зарубежных государствах послов стало невыгодно.
Так появились агенты – полуофициальные лица, занимавшиеся совершенно другими делами. Их знали, разумеется, не как агентов – в качестве писателей, путешественников, коллекционеров, этнографов, ученых, лингвистов. Очень удобно перемещаться по всей стране, прикрываясь необходимостью этнографических заметок или интересом к языкам и диалектам государства. Кроме того, эти люди были интересны, обаятельны, хорошо образованны, воспитаны. Их приглашали на высокие приемы, охотно выслушивали монархи и султаны. В то же время они были абсолютно вольны знакомиться с настроениями населения и раскладом политических сил в стране, вербовать себе осведомителей и влиять на обстановку. Невозможно ведь отследить всех агентов, которые под разными легендами перемещаются по стране. Отчасти эти агенты больше походили не на послов, а на полулегальных разведчиков: в сущности, все понимали, зачем они здесь находятся и чего добиваются, но не препятствовали их общению с жителями и влиянию на миссионеров и чиновников.