Меншиков решил женить великого князя Петра и свою старшую дочь пятнадцатилетнюю Машу. Согласие императрицы на этот брак было получено довольно быстро.
Дело в том, что вдова Петра Великого даже на пороге смерти думала больше об удовольствиях. Ей понравился молодой, изящный, красивый жених княжны Меншиковой - сын литовского гетмана граф Петр Сапега. Меншиков заметил, что императрица весьма благосклонно посматривает на Сапегу. Александр Данилович отправился к Екатерине, и они о чем-то долго говорили. Вернувшись домой, светлейший запретил Марии видеться с женихом, а сам Сапега был взят ко двору.
Светлейший, добиваясь брака своей дочери с будущим наследником престола, бросал на произвол судьбы тех, с кем он победил при воцарении Екатерины в 1725 году. Особенно обеспокоился граф Петр Андреевич Толстой. Начальник Тайной канцелярии почувствовал опасность' приход к власти Петра II означал бы для него конец карьеры, а возможно, и жизни.
Тревожились за свое будущее и генерал Иван Бутурлин, приведший ко дворцу гвардейцев в январскую ночь 1725 года, генерал-полицмейстер Петербурга Антон Девиер, обер-прокурор Сената Григорий Скорняков-Писарев. Они ясно видели, что, выдавая свою дочь за великого князя, светлейший их предает.
Толстой, герцог Голштинский, Анна Петровна и другие пытались убедить Екатерину отказать Меншикову и передать престол Елизавете. Но императрица была непреклонна, да и Александр Данилович действовал очень решительно Как-то в разговоре с французским посланником Ж.Ж. Кампредоном он заявил "Петр Андреевич Толстой во всех отношениях человек очень ловкий, во всяком случае, имея дело с ним, не мешает держать добрый камень в кармане, чтобы разбить ему зубы, если бы он вздумал кусаться".
Меншиков приказал именем Екатерины арестовать своего шурина Девиера, который позволил себе неблаговидные высказывания в адрес светлейшего Тотчас нарядили следственную комиссию из послушных Меншикову людей Девиера потащили в застенки, пытали, и он выдал своих "сообщников", среди которых фигурировал и Толстой Начальник Тайной канцелярии был арестован.
Допросы начались 26 апреля 1727 года, а уже 6 мая Меншиков доложил императрице об успешном раскрытии "заговора мятежников" И в тот же день - за несколько часов до смерти - Екатерина подписала подготовленный светлейшим указ о лишении "заговорщиков" чинов, званий, имущества, наказании их кнутом и ссылке в дальние края. Вслед за Антоном 'Девиером, сосланным в Сибирь, на поселение в деревню отправилась и его жена Анна Даниловна - младшая сестра Менши-кова Примечательно, что в комиссии, решавшей судьбу "заговорщиков", восседал один из лидеров родовитой оппозиции - князь Дмитрий Михайлович Голицын.
Меншиков торжествовал победу Но тогда, в мае 1727 года, он не знал, что пройдет всего лишь четыре месяца - и судьба Толстого станет и его судьбой: оба они умрут в одном году - в 1729-м, Толстой - в каземате Соловецкого монастыря, а Меншиков - в Березове, в глухой сибирской ссылке.
"Расправа с Толстым, Бутурлиным, Девиером и Скорняковым-Писаревым принадлежит едва ли не к самым значительным промахам Александра Даниловича, замечает российский историк Н Павленко - На первый взгляд может показаться, что, отправив противников в ссылку, светлейший укрепил свое положение, ибо соперники сметены и он без помех мог осуществить мечту жизни В действительности Меншиков не укрепил, а ослабил свои позиции, так как ссылкой недавних союзников он создал вокруг себя вакуум - ему теперь не на кого было опереться, и он остался наедине с [вице-канцлером] Остерманом, состязаться с которым в умении плести интриги ему недоставало ни ловкости, ни характера"
Завещание Екатерины (в подлинности которого, впрочем, кое-кто высказывал сомнения) было оглашено на другой день после смерти императрицы - 7 мая Под окнами дворца опять стояли гвардейские полки Но демонстрировать силу не было необходимости - великого князя единодушно признали императором Петром II
Одиннадцатилетний император пожаловал будущего своего тестя званиями полного адмирала, а позже и генералиссимуса 16 мая состоялось погребение императрицы, а 22-го числа все члены Верховного тайного совета, созданного еще в феврале 1726 года и фактически правившего Россией, без каких бы то ни было возражений согласились с волей покойной, касавшейся будущей женитьбы Петра II 24 мая архиепископ Феофан Прокопович совершил обручение юного царя и княжны Марии Александровны Меншиков, казалось, достиг всех своих целей, к тому же ему удалось избавиться от герцога Голштинского, по сути дела, выслав его с женой из России.
Н. П. Вильбоа, француз на русской службе, контр-адмирал, писал "Меншиков удалил от дел и от двора многих, не скрывавших отвращения своего от предложенной женитьбы царя и могших тому воспротивиться; иные даже сосланы были в Сибирь за выдуманные преступления Но или не знал Меншиков нерасположение к нему князей Долгоруких и графа Остермана, из робости и для выигрыша времени казавшихся оправдывавшими все его намерения, или не считал он их опасными, но только он не предпринимал ничего против них и не боялся их, повелевая ими как властитель, не знавший других законов, кроме своей воли Неприлично обращался он и с самым царем, который был еще весьма юн Меншиков стеснил его в самых невинных удовольствиях и не допускал иметь сношений с людьми, наиболее им любимыми прежде, когда он был еще великим князем Словом, Меншиков правил вполне Россиею"
Но 19 июня светлейший князь тяжело заболел, а когда через пять недель с трудом поправился, все переменилось до неузнаваемости.
За это время Петр II оказался целиком и полностью под влиянием семейства Долгоруких, за спиной которых угадывалась фигура вице-канцлера Остермана Царь пропадал на бесконечных охотах со своим любимцем, девятнадцатилетним Иваном Долгоруким К своей невесте он никогда не был особенно расположен, а тут и вовсе остыл Против Меншикова его настроили так, что он и видеть не желал генералиссимуса.
Меншиков остался в одиночестве, был лишен сообщников, готовых привести в движение гвардию, именем императора действовал не он, а его противники. Петр II являлся всего лишь орудием интриги.
По-видимому, активные действия не входили в расчеты князя Иначе он ни за что бы не уехал из столицы, где только и можно было вести борьбу - расположить к себе гвардию, изолировать Долгоруких.
18 августа он вместе с семьей выехал в Ораниенбаум Правда, Петр тоже уехал - в Петергоф, конечно же, в сопровождении Ивана Долгорукого Меншиков попытался восстановить отношения с Петром и вместе с семьей нагрянул к нему в Петергоф, но встретил холодный прием.
Чем занимался Меншиков в Ораниенбауме с 19 августа по 5 сентября? Распорядок дня оставался прежним, и своим привычкам светлейший не изменял. Он принимал Феофана Прокоповича, несколько раз у него были члены Верховного тайного совета Федор Апраксин, Гавриил Головкин, Андрей Остерман и князь Дмитрий Голицын.
Кажется, главной заботой князя в эти дни было наблюдение за отделкой церкви и подготовкой к ее освящению В церковь он заглядывал много раз, видимо, гордился ее убранством, ибо накануне освящения показывал ее голш-тинскому министру Освящение церкви состоялось 3 сентября На празднование прибыли Апраксин, Головкин, Голицын, но среди гостей, увы, не было главного лица, ради которого были затеяны торжества, Петра II Среди гостей не видно было и Остермана. Он приобрел расположение Петра и, выполняя обязанности воспитателя и часто находясь с ним в уединении, настраивал его против будущего тестя.
"Остерман, министр умный и просвещенный, продолжает Вильбоа, ...выбрал время, когда царь был в Петергофе, куда увезли его под предлогом занятия охотою. Остерман, находя сие время удобным для исполнения своего плана, переговорил с сенаторами и гвардейскими офицерами, узнавая их наклонность. Видя в каждом отдельно расположение на все решиться, только бы избавиться от тирании Меншикова, он сообщил другим свой проект и отдельно каждого вразумил, что надобно делать. Начал он внушением князьям Долгоруким для увлечения их в предположенные уже им с сенаторами и гвардейскими офицерами меры, что если бы могли они воспрепятствовать супружеству царя с дочерью Меншикова, все порадовались бы союзу его потом с княжною Долгорукою. Далее говорил он, что надлежало только убедить царя удалиться тайно от Меншикова и явиться Сенату, который Остерманом будет вполне собран в загородном доме канцлера графа Головкина в 2 лье от Петергофа. Молодой Долгорукий, ободренный отцом, взял на себя обязанность привезти царя. Он всегда спал в комнате е. в., и едва увидел он, что все заснули, то предложил царю одеться и выпрыгнуть в окошко, ибо комната была в нижнем этаже и невысоко от земли. Царь согласился и выскочил таким образом из комнаты так, что стража, охранявшая дверь, ничего не заметила. По садам перебежал царь с Долгоруким на дорогу, где ждали его офицеры и чиновники. С торжеством препроводили они его в Петербург..."