Премьера фильма состоялась 28 ноября 1956 года. Единого мнения не было. Журналист Франсуа Трюффо через два дня после премьеры сказал: «„И Бог создал женщину“ — фильм искренний, аморальный, интеллигентный и пуританский».
Картина Вадима стала причиной громкого скандала из-за своей якобы непристойности, о чём, однако, очень скоро забыли ввиду стремительного послабления моральным строгостям.
В 1957 году фильм вышел на экраны Нью-Йорка и произвёл сенсацию. Успех был феноменальным! Брижит Бардо стала самой знаменитой француженкой за океаном! Вадим был признан лучшим режиссёром за последние десять лет, а Бардо «новой звездой первой величины», «французской секс-бомбой»…
В провинциальную Америку картина попала в ореоле нью-йоркского энтузиазма, и маленькие города внесли свою лепту в её триумф: здесь в дело вмешалась Лига благопристойности, Армия спасения, школьные власти. Начались судебные процессы над местными прокатчиками, осмелившимися предложить аудитории зарубежную безнравственность. Для фильма это было лучшей рекламой. Рауль Леви, едва не продавший права мирового проката всего за двести тысяч долларов, получил около шести миллионов.
Картина Вадима вернулась на родину триумфатором, через несколько лет её объявили первой ласточкой кинематографической «новой волны». Отмечали, что в «И Бог создал женщину» нет никакой пошлости, вкус создателей фильма безупречен. Операторская работа Тирара превосходна, равно как и декорации Жана Андре. Курт Юргенс лишний раз подтвердил, что он один из лучших актёров мира.
Жан-Луи Трентиньян позже говорил: «Подумать только — я стал знаменит благодаря роли, в которой был откровенно плох!» Это явное преувеличение. Трентиньян совсем не плох в роли Мишеля. Он убедительно сыграл своего симпатичного героя, с его угловатыми движениями, застенчивой улыбкой, ясными наивными глазами.
Но правы те, кто говорит, что «И Бог создал женщину» — это фильм Брижит Бардо. Она показала здесь новый «тип» девушки. Дерзкая, независимая, чувствующая свою власть над мужчинами, упоённая южным солнцем, морем и зовом плоти, она бросает вызов лицемерной морали и провозглашает своей целью наслаждение жизнью.
«Существует убеждение, будто я создал Брижит Бардо, — пишет Роже Вадим. — Но именно потому, что она не была никем создана, ни её родители, ни общество, ни профессия не смогли оказать воздействие на саму её натуру. Она шокировала, обольщала, породила моду и в конце концов превратилась во всём мире в секс-символ. Более или менее прикрытая нагота существовала в кино всегда. Но радостная, дерзкая, безгрешная нагота Брижит не столько волновала, сколько раздражала. Брижит не было никакой нужды раздеваться, чтобы шокировать тартюфов и моралистов. […]
Нет, я не создал Брижит Бардо. Я только содействовал расцвету её таланта, помогая ей оставаться самой собой… И ещё я дал ей роль, которая соединила вымышленный образ с тем, чем она была в жизни».
«СЕДЬМАЯ ПЕЧАТЬ»
(Det sjunde inseglet)
Производство: Швеция, 1956 г. Автор сценария и режиссёр И. Бергман. Оператор Г. Фишер. Художник П. А. Лундгрен. Композитор Э. Нордгрен. В ролях: М. фон Сюдов, Г. Бьёрнстранд, Н. Поппе, Б. Андерссон, Г. Линдблум, Б. Экерот и др.
Шведский режиссёр театра и кино Ингмар Бергман любит цитировать фразу О'Нила, которая по праву могла бы принадлежать ему самому: «Драматическое искусство, не сосредоточенное на отношениях человека и Бога, лишено всякого интереса». В этом высказывании — ключ к пониманию «Седьмой печати».
В основу фильма положена одноактная пьеса «Роспись по дереву», написанная Бергманом для первого выпуска театральной школы Мальмё, где он преподавал. Требовалось что-то сыграть на весеннем показе, а найти пьесу с приблизительно равноценными ролями для восьми-девяти учеников было нелегко. И тогда Бергман за несколько вечеров сочинил «Роспись по дереву» — коротенькую пьесу-упражнение, состоявшую из ряда монологов. Число студентов определило количество ролей.
«Роспись по дереву» родилась из детских воспоминаний. Маленький Ингмар иногда сопровождал отца-священника, когда тот отправлялся читать проповеди в сельских церквах.
«Как все прихожане всех времён, я погрузился в созерцание алтарной живописи, утвари, распятия, витражей и фресок, — рассказывал Бергман. — Там были Иисус и разбойники, окровавленные, в корчах; Мария, склонившаяся к Иоанну („зри сына своего, зри мать свою“); Мария Магдалина, грешница (с кем она спала в последний раз?). Рыцарь играет в шахматы со Смертью. Смерть пилит Дерево жизни, на верхушке сидит, ломая руки, объятый ужасом бедняга. Смерть, размахивая косой, точно знаменем, ведёт танцующую процессию к Царству тьмы, паства танцует, растянувшись длинной цепью, скользит по канату шут. Черти кипятят котлы, грешники бросаются вниз головой в огонь. Адам и Ева увидели свою наготу. Из-за запретного древа уставилось Божье око. Некоторые церкви напоминают аквариум, ни единого незаполненного места, повсюду живут и множатся люди, святые, пророки, ангелы, черти и демоны и здесь и там лезут через стены и своды. Действительность и воображение сплелись в прочный клубок. Узри, грешник, содеянное тобой, узри, что ждёт тебя за углом, узри тень за спиной!»
Бергман решил положить пьесу «Роспись по дереву» в основу фильма. По словам режиссёра, «Седьмая печать» — одна из последних попыток продемонстрировать религиозные взгляды, унаследованные им от отца и жившие в нём с детства.
Руководство «Свенск фильминдустри» разрешило снимать «Седьмую печать» при условии, что он поставит картину за тридцать пять дней, как можно дешевле и проще.
Название фильма отсылает зрителей к откровению св. Иоанна Богослова («Апокалипсис»): «И когда Он снял седьмую печать, сделалось безмолвие на небе как бы на полчаса». В основе сюжета лежит средневековая легенда о рыцаре, который встречает Смерть и узнаёт, что жизнь его на исходе. Он испрашивает себе короткую отсрочку, желая понять, в чём смысл и оправдание его жизни.
Действие разворачивается в середине XIV века, когда в Европе свирепствовала чума. Рыцарь Антониус Блок (Макс фон Сюдов) и его оруженосец Йонс (Гуннар Бьёрнстранд) возвращаются в Швецию после десяти лет крестовых походов. Их преследует некто в чёрном — Смерть.
Перед рыцарем проходят толпы страждущих, терзаемых чумой, суевериями, нетерпимостью; он мучительно пытается понять, за что ниспосланы такие беды народу. Но постепенно, по мере приближения к простым бедным людям, по мере знакомства с их радостями и огорчениями, в его взгляде появляется просветлённость. И при встрече с семьёй комедиантов, как бы воплощающей всё добро мира, угостившей его земляникой (неоднократно встречающийся у Бергмана символ земной благодати), боль растворяется, наступает момент постижения Истины…
Семья бродячих комедиантов — это Юф (Нильс Поппе), его жена Мия (Биби Андерссон) и маленький сын. Имена Юф и Мия выбраны режиссёром не случайно. Это, разумеется, Иосиф и Мария. Семейный портрет сделан с игривой доброжелательностью. Ребёнок призван совершить чудо: восьмой мяч жонглёра на одно захватывающее дух мгновение должен зависнуть в воздухе.
У Бергмана они символизируют нечто важное: под богословской шелухой кроется Святость… Человек несёт в себе Святость, и эта Святость земная, для неё не существует потусторонних объяснений.
Простая бесхитростная жизнь комедиантов — вот что противостояло разрушительному хаосу жизни. Как пишет шведский критик и режиссёр Йорн Доннер: «Смыслом и оправданием всей жизни героя фильма становится единственное деяние — спасение Юфа и Мии. Жизнь его прожита не напрасно».
Смерть всегда рядом. Она увлекает странников на холм, где они попадают в вихрь адской пляски. И только Юфу и Мии дано увидеть рассвет.
Питер Коу, исследователь шведского кино, отмечал: «Любовь, которая связывает Юфа и Мию, сильнее, чем угроза смерти. Когда солнечным утром Мия просит Юфа отвлечься от работы и говорит, улыбаясь: „Я люблю тебя“, то слова эти так полны чувства и нежности, что Смерть становится всего лишь пустой маской. Их любовь останется нетронутой и в финале фильма: они — те невинные души, которые сохранятся как вечная надежда в стремлении к человечности».