Внезапно дверь кареты дёрнулась, её рывком открыли, едва не выломав.
Охнув, девушка в ужасе забилась в дальний угол, прижав к себе не мене перепуганную, только что проснувшуюся принцессу. Из проёма на них смотрели чьи-то хищные глаза…
Повинуясь какому-то рефлексу, девушка вынула из-за пояса маленький кинжальчик, который всегда носила с собой, на что грабитель (или вражеский воин?) лишь усмехнулся.
Как девушка, умеющая обращаться с оружием, Августа окинула этого человека быстрым оценивающим взглядом, пока тот пытался забраться в карету. Грузный. Сильный. Неповоротливый. Она — хрупкая, худенькая, ловкая. Значит, небольшое преимущество имеется.
«У меня есть только секунда» — пронеслось в голове.
Грабитель, с довольной улыбкой любуясь наигранным ужасом девушки, медленно приближался к ней.
На мгновение она застыла, как пантера перед прыжком, сделав как можно более затравленный взгляд. Однако когда разбойник уже протянул к ней руки, Августа точным и на удивление сильным ударом в живот заставила этого здоровяка буквально вывалиться из кареты, тогда как она сама стрелой подскочила, хватая сдавленно всхлипывающую принцессу, другой ладонью закрывая ей глаза. И, выскочив из кареты, на ходу перепрыгивая через поверженного врага, так и не успевшего сгруппироваться, опрометью кинулась в лес, не разбирая дороги.
Сердце застряло где-то в горле. Девушка буквально кожей чувствовала погоню позади, и благодарила богов за тонкую талию, выносливость и умение быстро бегать.
С каждой секундой жизнь, казалось, покидала её, лёгкие буквально взрывались, а погоня приближалась. Слёзы исподволь выступили на глазах.
Через минуту их уже окружили всадники, с ног до головы закованные в латы.
«Всё-таки люди герцога,» — обречённо заметила Августа.
— Далеко собрались? — хмыкнул один из них, жестом велев забрать принцессу.
— Нет! Не надо!!! — Крепко прижимая к себе девочку, которая тоже вцепилась в неё, пролепетала няня.
— Успокойся, ты нам не нужна. Не сдохнешь в лесу — живи. — Только и ответил ей тот.
— Не убивайте! Твари! Ей всего шесть лет!! — Иступлено кричала она, не вполне понимая, что говорит — всё кружилось перед глазами. Протягивала руки к Хелен, которая кусалась и брыкалась в руках схватившего её борова, заливаясь слезами.
Но спустя мгновение всадники были уже далеко, а в груди образовалась такая дыра, словно сердце огнём выжгли…
Часть 3
В обширной, уютной, дорого и со вкусом обставленной спальне согревал разожжённый огонь в камине, тихо потрескивали свечи в изящных подсвечниках, освещая комнату неровным танцующим светом. Большую часть комнаты занимала роскошная кровать, скрытая алым пологом, в углу примостились софы и стеллажи с древними, едва не рассыпающимися в прах рукописными книгами.
Тишина. Ничем не нарушаемая, раздражающая. По крайней мере, так казалось мужчине, что расположился в большом мягком кресле у огня с бокалом дорогого вина в холёной руке.
Высокий, худой, он казался хрупким, как стеклянная статуэтка, на первый взгляд он казался не более, чем обычным богатеем, привыкшим к роскошной жизни: белокожий, ухоженный, как девушка, брюнет с масляно-карими рыбьими глазами, в которых то и дело мелькал нездоровый огонёк, тонкими чертами лица и манерными повадками. Но юркий, привыкший всё предусматривать наперёд, он всегда умел мастерски играть выбранную им же роль. Старший брат королевы Кэтрин, он мог бы править и до неё, если бы у них была такая же система наследования, как в других странах, то есть по мужской линии. Но нет: после того, как королева Бенедикта кровью и магией закрепила Ористину за своими потомками по женской линии, дав им неведомую силу, о которой до сих пор мало что известно, у них прочно установился матриархат. И кто бы знал, как чертовски это его в своё время раздражало!
«Но теперь всё изменится» — напомнил себе принц Ориган, герцог Хорвуд.
Он прекрасно умел скрывать свои эмоции. Наверное, эта маска слишком глубоко въелась в кожу, раз уж он уже много лет действительно всегда равнодушен. Возможно именно поэтому удивление, злость, и даже толика страха, которым он позволил появиться на своём бледном, как мел, лице, оставшись один, сейчас приносили почти что облегчение.
Рой мыслей никак не желал раскладываться по полочкам. Слишком резко нарушился многолетний спокойный уклад жизни, слишком… Всё слишком. Слишком, чтобы он мог в кои-то веки почувствовать себя хозяином положения.