— А мыться как?
— Прямо в одежде, по крайней мере купаться точно в ней, только ткань там легче, — ответила Гертруда.
Джил пробормотала что-то под нос, затем скинула паранджу, начала чесаться с наслаждением, затем замерла, будто олень в свете фар.
— Простите, милорд, — пробормотала она.
— Это психологическое, — добавила Гефахрер, — с температурой внутри все в порядке.
Сергей лишь пожал плечами, он и так знал, что с климатом там все хорошо, ведь сам зачаровывал одежду. Что-то царапало внутри в случившемся, и он поднялся, прошелся, выглянул в окно, узрев полыхание магического источника вокруг Каабы. К счастью, источник оставался в пределах мечети, окружающей святыню, и в то же время он мог стать проблемой.
— Я не гожусь в диверсанты, — со вздохом признала Джил. — Мне бы в мабота, да в атаку на врагов!
— Я тоже считала, что никуда не гожусь, но получила приглашение в БАМ и затем упорно училась, дабы не подводить милорда, — ответила ей Гертруда, подходя ближе. — База у тебя есть, остальное придет.
Да, подумал Сергей, продолжая разглядывать Мекку (вид не впечатлял, по правде говоря), все придет, и с двумя личными вассалами можно было еще лучше ходить на подобные вылазки. Без группы охраны, проникновение, диверсии и прочее, не афишируя свое присутствие.
Царапанье никуда не делось, и Сергей окинул взглядом люкс, позолоту и вычурные украшения, чрезмерно огромную мебель, общие декорации, тяготеющие к белым цветам. Внутри было прохладно, хотя за окнами царила жара, и Сергей ощущал чары на номере и здании, живых внутри, и никто из них не готовил диверсии, не собирался бить ему в спину, отравлять или еще что.
Впрочем, он и находился здесь в чужой личине, не как Гарольд Топор.
Политика и большие дела?
— Тем более, что дел невпроворот, но пойдем, не будем мешать нашему мужу, — Гертруда ухватила Джил за плечи и потащила на женскую половину.
— Как это дел невпроворот, — изумилась Джил, — ведь столько людей во всех этих вспомогательных службах!
Они скрылись за дверьми, но Сергей продолжал слышать их, через зачарованную им одежду. Не то, чтобы он любил подслушивать, просто забыл отключиться, поглощенный осознанием того, что опять сбежал от дел. Только в этот раз не космос, а ближе, с пользой для войны, но все же сбежал.
Выходило парадоксально, от него требовали решений и команд в политике и управлении армией, что он будет лишь приказывать генералам и адмиралам, главам родов и губернаторам, выполнять роль социального клея империи, и именно в этой области Сергей то и дело допускал промахи. Его осуждали, даже собственные жены, за диверсии, атаки вживую, постоянный риск, но именно это удавалось ему лучше всего.
— Во время таких вот поездок всех этих служб нет под рукой, максимум капитан Хэнкок.
— А правда, что он себе в задницу цветы сунул и тебе преподнес? — хихикнула Джил.
Звук льющейся воды, топот босых ног, смешки.
— Всегда все переврут, — в голосе Гефахрер слышалась досада. — Он преподнес мне свою задницу и то, только на словах, мол, если я превращусь в мужчину, то это будет даже не измена Гарольду, ведь иметь будут его.
— А ты?
Журчание воды и шелест одежды.
— Нет, Гер, все же у тебя божественная фигура, я тут протекла от одного твоего вида! Ну же! Неужели тебе никогда не хотелось превратиться?
— А тебе?
— Да я и так переимела всех братьев, — небрежно отозвалась Джил.
Голоса их зудели, вторгались, возбуждали, следовало отключиться, но Сергей зачем-то тянул это подслушивание, находя в нем постыдное удовольствие, не хватало только приспустить штаны и начать самоудовлетворяться прямо на диване посреди огромного номера.
— О, хочешь так, давай, я потру тебе спинку, разомну спину, а ты превратишься в своего капитана Хэнкока и задвинешь мне в зад так, чтобы в горле застряло! Ведь так было, когда Гарольд тебя изменял⁈ А я превращусь в тебя, и потом поменяемся ролями! Или ты хочешь просто в ванне, но без Гарольда, только мы вдвоем? Это я тоже могу, ну же, ведь это не измена, если мы обе — будущие жены милорда?
— Нет, но, если ты не заметила, здесь не база Псов, даже не временная база Псов, — голос Гефахрер стал холодным, отстраненным. — Здесь нет превращальни, только милорд может нас изменить, и он этого не любит, предпочитает традиционность, если ты не заметила.
Какую еще традиционность, мысленно заорал Сергей, все еще думающий о большой политике и как он от нее бегал и продолжает бегать неосознанно. Стоп, оборвал он оба потока мыслей, и об извращениях в сексе, и о чувстве вины за бегство от дел.