Сергей знал, что кто-то из собравшихся или близких к ним, убил его тогда заклинанием в спину. Знал, но ничего не мог ни доказать, ни найти, так как об этом убийстве помнил он один. И то, помнил об убийстве, а не о том, кто где находился. Тех, чья сила крови позволяла им преодолеть «пассивный порог» — защиту Источника без активного сопротивления и знания Главы — было слишком много.
Имелся, конечно, выход — расследование боем. Подстраивать ситуации с нарушением обычаев и традиций, идти против интересов Рода и смотреть на реакции, но. Не факт, что один на один те же люди стали бы действовать так же, как на общем собрании Рода. И тратить кучу жизней на выявление потенциального убийцы? Такого, который возможно теперь и вовсе не проявит себя, потому что условия не совпадут?
К черту его, и так дел хватает!
―Расследование событий в Лонгхэд-мэноре продолжается, — цедил слова Тристан Чоппер, не вынимая сигары изо рта, — но это чушь полнейшая! Чего там расследовать, если негасимое пламя затем и пустили, выжечь все следы?
―Границы закрыты, вот что плохо, — вмешалась Барбара.
Она была даже не накрашена, и на лице виднелось несколько морщин. Дело совсем плохо, решил Сергей.
―Да-да-да, — горячо поддержал Джейкоб. — Что будет, если прекратятся поставки пятнистых мексиканских мышей?!
―Придется твоим зверям питаться британскими мышами, вот и все, — парировал Альфард. — Ясно же, что долго режим закрытой границы не продержится. Мало того, что все несут убытки, так еще и это бессмысленно все. Убийца либо сбежал, либо залег на дно и будет там лежать неделями, месяцами, годами, пока закрытый режим не уберут. Он может ждать, а Империя нет.
―Но это пощечина Родам и Императору лично, сколько бы ни старались мои коллеги смягчить удар в прессе, — пробурчала немного неразборчиво Агата.
Не хватало только слов «я уже слишком стара для всего этого». И руки ее тряслись больше обычного.
―Да чего смягчать, когда в газетах Франции и Германии, в магсетях, по тиви, везде эта новость! Простаки могут и не понять, что там к чему, да и плевать на них! — энергично, зло заговорил Тристан, вынув сигару изо рта. — Главное, что маги понимают — все понимают, что тот, кто пришел за Лонгхэдами, может прийти и за ними! Империя, Владыка Смерти, Хофманн, голожопые африканские шаманы, да неважно, кто там приходил, главное, что он насрал нам на головы и успешно скрыл свои следы! Знаете, что сейчас будет?!
Впрочем, ответ Тристану не требовался, поэтому он продолжал, даже не дав никому рта открыть.
―А я скажу вам, что будет! Все, буквально все, включая нас, немедленно схватятся за жопы и начнут их прикрывать! Нагородят чар, заклинаний, маботов, войск, закутаются в защиты, как мумии в бинты, засядут в своих скорлупках, как раки-отшельники и черепахеры! А потом, если нового удара не воспоследует — а его не воспоследует, потому что тот, кто это проделал умен и не будет напрыгивать с суицидальной миссией — неожиданно окажется, что все вооружились до зубов и сидят на куче всего. Обстановка и так напряженная, а тут еще все примутся друг друга обвинять, ведь ясно же, что одиночка мог хоть тысячу лет усираться, но не сделал бы такого! И все, полыхнет Третьей Магической, радостная бойня, дабы забыть страхи!
―А Малькольмы, значит, заранее все просчитали, — покачал головой Альфард. — Ох и хитрецы.
―Деньги — кровь Империи, и они, со своей силой крови, — Тристан мрачно оскалился, — чувствуют эти движения. Что еще хуже — если тот, кто это сделал, действительно настолько не дурак, то в разгар войны он ударит по еще какому-нибудь Родовому мэнору. Причем обставит все под удар вражеской стороны.
―Зачем это ему? — удивился Сергей вслух.
―А зачем ему или им нападение на родовой мэнор? — вперил в него тяжелый, давящий взгляд Тристан. — Вариантов тут только два — или Империи взялись ослаблять друг друга, или завелся сильный безумец, вроде Владыки Смерти, кто нашел способ взламывать защиты мэноров. И в том, и в другом случае ослабление и уничтожение — причем чужими руками! — будет им только на руку. Ну же! Что вы сидите, когда впору за головы хвататься?!
Причем обращался он не только к Гарольду, но и остальным Чопперам.
―Не шуми, — поморщился Альфард. — Всем и так ясно, что нарушен основополагающий запрет, краеугольный камень, на котором держалось общество. Неприкосновенность и незыблемость родовых мэноров и источников. Будем думать, императоры не глупее нас и понимают последствия, а значит, не будут поддаваться на провокации.