Камера отъехала от диктора, и в кадре показались люди с плакатами, которых теснил отряд полиции.
«Небо закрыто для ВСЕХ!» «Кому принадлежит машина № 41?!» «Дирижабль — лишь уловка! Не гневите Генсоку!» «Не дозволено Юпитеру, не дозволено Быку» «Закрыть небо — спасибо Мир»
Картинка вернулась к диктору.
— Как вы видите, местные жители и немногочисленные туристы традиционно выступают в поддержку террористов «луддитов» , которые берут на себя ответственность за взрывы на заводах Boeing и Airbus по всему миру.
…
Накатоми сменил несколько каналов, чтобы убедиться, что никакой новой информации по этому взрыву или взрывам ни у кого не было, после чего выключил трансляцию. Экран настенного терминала залился «серым шумом» в дань уважения к своим далеким телевизионным предкам и погас.
Шум вентиляции плавно снизился, и посетитель повернулся к секретарю. Девушка подняла глаза, и строчки текста, которые бежали по всей поверхности стола, сначала остановились, а через несколько секунд пропали. Стол снова стал полностью прозрачным.
— Господин Хиро Сабуро готов вас принять, доктор.
Накатоми еще не привык, что к нему обращаются «доктор», так как защитил докторскую диссертацию всего несколько дней назад. Но служба протокола корпорации работала безупречно, и теперь к нему, скорее всего, будут обращаться именно так.
Секретарь вышла из-за своего стеклянного стола, поклонилась и вручную открыла перед посетителем высокие двери в кабинет президента корпорации Kettei.
Накатоми вежливо поклонился ей в ответ и вошел в кабинет владельца дирижабля под номером 4. …
Хиро Сабуро, президент корпорации Kettei сидел за большим ореховым столом в кабинете, по размерам не уступающем приемной, в которой ожидали посетители. Аккуратная короткая стрижка, впалые скулы, старомодные очки в тонкой оправе и устало сложенные руки.
За его спиной через стеклянную стену был виден залитый солнцем внутренний сад. Напротив стола располагалось два отливающих солнцем кожаных кресла. Стены кабинета были зашиты темными деревянными панелями в тон к цвету стола. Единственная деталь, которая выделялась на пустой поверхности столешницы, был раскрытый бумажный блокнот и ручка с эмблемой корпорации.
Накатоми удивленно отметил, что на отце был домашний вязаный свитер с кожаными накладками на локтях. Ему всегда казалось, что президент Kettei не был сентиментальным настолько, чтобы у себя в кабинете, в рабочее время отойти от корпоративного стиля и вместо пиджака надеть подарок жены.
— Здравствуйте, доктор Сабуро. Присаживайся, Накатоми.
Хиро Сабуро говорил на нескольких языках, но сейчас, что снова удивило его сына, выбрал общепринятый английский.
— Здравствуй, отец.
Накатоми поклонился и остался стоять. Хиро Сабуро поджал тонкие губы и только кивнул в ответ.
— Значит, ты все-таки решил?
— Я хочу поблагодарить тебя за всю помощь…
— Брось, — прервал Накатоми отец. — Ты не в университете. Что ты решил делать?
— Я хочу попробовать себя не в нашей корпорации, отец.
Хиро Сабуро снова кивнул, словно продолжая какой-то свой внутренний диалог с кем-то невидимым. Накатоми продолжил:
— Мою заявку на конкурс одобрили, и я хочу сделать этот проект сам. Конкурсный отбор команд состоится в СанФранциско через месяц. Я уже получил доступ к очень щедрой кредитной линии и думаю начать собирать редакцию сразу, как окажусь там.
— Что мешает тебе создать проект твоего СМИ в наших лабораториях, Накатоми? Тема твоей диссертации и всех твоих исследований была бы для нас как никогда кстати. Совет директоров Kettei эту идею одобрил еще год назад. С финансированием, как ты понимаешь, у нас проблем нет.
— Понимаю и благодарен вам за доверие. Накатоми помедлил.
— Мои исследования и публикации в области права ИИ на самосознание не могут вестись в лабораториях корпорации, которая практически монопольно владеет рынком коммерческих ИИ, отец. Я думаю, что и ты, и совет директоров это прекрасно понимают. Это уже не будет настоящее СМИ, которое сможет проводить реальную журналистскую работу и публиковать расследования. Конфликт интересов. Прямой конфликт интересов.
Хиро Сабуро взял со стола ручку и что-то обвел в блокноте.
— На нас работают лучшие PR-агентства, не говоря уже о том, что и наш собственный департамент по связям с общественностью может правильно завернуть и подать в мир новость о том, что сын президента корпорации создал и ведет независимое СМИ о правах ИИ. Мы ведем многолетнюю работу в области прав и свобод ИИ-синтетиков, а также исследуем возможности расширения возможностей алгоритмов обучения и ограничения ИИ на основе моделей человека.