Тэиль торопливо извлек из внутреннего кармана кошелек и бросил его на барную стойку. Бармен осторожно взял кошелек в руки и протянул обратно:
– Вы уже расплатились.
– Я?
Бармен кивнул. Тэилю было не до споров. Он уже повернулся к двери, как бармен вдруг остановил его.
– Теперь вы должны сделать выбор.
– Что? Какой еще выбор?
– Кому предстоит умереть.
«Умереть». От этого слова заныло все тело. Выбирать, кому предстоит умереть? Да это же бред сумасшедшего.
– Выйдите в ту дверь, которая соответствует вашему решению.
Бармен постучал пальцем по бейджу с надписью «Мун», а затем указал на дверь[3] позади себя.
– Если выбираете умереть вместо молодого человека, подойдите ко мне. А если хотите, чтобы умер он, выйдите в заднюю дверь.
Какая странная игра слов. Выбор между настоящей дверью и значением имени. Тэиль держался настороже, опасаясь, как бы сзади никто не накинулся на него с ножом.
Еще его беспокоил кролик, который топтался позади бармена. Совсем недавно это определенно была скромная девушка с кроличьими ушками, но сейчас она казалась огромным, в человеческий рост, животным. Встретившись взглядом с ее красными глазами, Тэиль непроизвольно издал испуганный вопль.
– Какой еще молодой человек? Неужели вы имеете в виду того парня из сна?
– Да, верно, – коротко ответил бармен, без всяких объяснений.
Несуразица какая-то. Иллюзия. Ему это явно привиделось. Кто же пожертвует своей жизнью ради человека, которого видел впервые, да еще и не по-настоящему? Этот бармен явно был не в своем уме, и Тэиль окончательно в этом убедился.
– Я… у меня… у меня тоже есть любимая! И ребенок!
Его привычка от волнения нести что попало дала о себе знать и в этот раз. Сумбурные слова сами собой слетали с языка, пока Тэиль медленно пятился.
– Ну что ж, тогда прощайте.
Услышав эту фразу, мужчина решил ускориться, чтобы успеть сбежать, пока бармен не передумал. Он поспешно рванул к двери. Ручка легко повернулась.
– Фух…
Дверь за ним захлопнулась. Но что-то было не так. Тэиль был совершенно уверен, что вышел наружу, но почему-то вновь оказался в закрытом помещении.
– Что…
Повсюду белый кафель. Просторный длинный коридор с картинами на стенах походил на выставочный зал.
Дзынь-дзынь!
Громкий звон ударил по барабанным перепонкам. Удивленный Тэиль испуганно завертел головой по сторонам, словно сурикат. Вокруг, кажется, не было ничего необычного.
«А?»
Но одна странная вещь все-таки обнаружилась: дверь, в которую он вошел, исчезла. На ее месте осталась лишь белая стена, откуда не торчало даже дверной ручки.
«Может, мне и это снится?»
Выхода не было, оставалось только пойти вперед. Тэиль медленно сдвинулся с места.
«Какие-то знакомые цвета».
Он неторопливо рассматривал картины. Да, так и есть. Это работы Пака Тэиля. Его работы.
«Но это не то, что я пишу последние годы».
Эти картины не были возбуждающими и агрессивными. Они принадлежали тому периоду, когда он еще умел мечтать. Тогда он искренне наслаждался, рисуя каждую из них. Тэиль медленно шел вперед, внимательно рассматривая свои старые работы, и с каждым шагом его настроение улучшалось. Тревога, заставлявшая сердце биться чаще, пропала без следа. В этих картинах заключалась особая сила, и Тэиль чувствовал, как его сердце понемногу наполняется радостью.
«Вот это я понимаю. Настоящие истории!»
Тэиль долго стоял перед картинами, от всей души наслаждаясь каждой. Одно за другим в голове всплывали воспоминания. Он даже расстроился, когда заметил, что почти добрался до конца коридора. И лишь теперь осознал кое-что.
– Ох…
Там, в конце, висела работа, которая произвела на него самое глубокое впечатление. Картина, которую он так безумно любил.
– О-о-ох…
Последнее произведение, над которым Тэиль пролил так много слез. Теперь он вспомнил: это была не картина, а фотография.
– Нет!
Стремительно развернувшись, он бросился бежать, словно сумасшедший. На снимке был запечатлен спящий малыш, уютно устроившийся в объятиях Тэиля. Его сын. Круглое личико малыша выглядело точно так же, как у мальчика из сна.
– Нет, нет! Пожалуйста, умоляю вас! Я был неправ!
Дыхание сбилось, Тэиль даже упал в середине пути. Но тут же поднялся и побежал дальше. Задыхаясь, он наконец достиг того места, откуда зашел, но как бы ни оглядывался, дверной ручки не находилось. Перед ним возвышалась лишь пустая белая стена. Он не мог попасть обратно в бар.
– Нет! Простите меня, прошу, простите меня! Я был неправ!