Однако, как бы ни было велико значение государственного сектора в экономике страны, она продолжает оставаться весьма зависимой от иностранного капитала, главным образом американского, западногерманского и японского.
Все экономические показатели Рио весьма типичны для крупных, исторически сложившихся центральных, как правило, столичных городов. Сами же бразильцы, в основном паулисты, имеют на этот счет свое мнение, выраженное пословицей: «Сан-Паулу — это паровоз, который тащит 26 вагонов» [5].
Небоскребы Рио
Говоря об экономическом положении Рио и его промышленности, мы, естественно, не можем не сказать о тех, чьим трудом город строится, кормится и живет. Мы говорим о бразильском пролетариате. Согласно статистическим данным, это самый крупный класс современного бразильского общества, насчитывающий в своих рядах более 15 миллионов человек, или 58 процентов всего самодеятельного населения страны. В книгу истории международного рабочего движения им вписана не одна яркая страница. История борьбы бразильских рабочих началась с декабря 1857 года, когда рабочие небольшого сахарного завода в Рио-де-Жанейро впервые в Бразилии выступили организованно в защиту своих прав.
Развитие капитализма в Бразилии содержит много своеобразного, вызывающего по сей день споры. В частности, к таким моментам следует отнести вопрос генезиса современного буржуазного бразильского общества.
Существует мнение, что капиталистические отношения в Бразилии в отличие от Европы возникли не из недр феодализма, а из специфического, многоукладного типа ведения хозяйства, характерного для колоний, которое можно квалифицировать как рабовладельческое.
В эпоху первоначального накопления капитала эта древняя экономическая категория была возрождена на колониальной почве и получила новое содержание. Колониальные товары, производство которых сразу же было ориентировано на реализацию на внешнем рынке, прочно связали рабовладельцев Нового Света с капиталистами Старого. Эта связь американской плантации с международным капиталом и породила чудовищный плод — колониальное рабство. Вопрос сразу же стоял не о получении от раба какого-то продукта, а о производстве прибавочной стоимости, поскольку капиталистический рынок не интересуется способом производства попадающих на него товаров. Парадокс здесь в том, что, несмотря на чудовищную жестокость и аморальность, рабовладельческое производство бразильских плантаторов носило объективно (и только исторически) прогрессивный характер. Оно отрывало их от паразитических присосок португальского феодализма. Стремление метрополии тормозить процесс развития товарного производства в колонии вступило в непримиримое противоречие с интересами зарождающегося класса обуржуазившихся рабовладельцев, оно консолидировало бразильское общество и неизбежно должно было привести его к борьбе за независимость. Так оно и случилось. Другими словами, на плантациях колониального рабовладения вызрели не феодальные, а капиталистические отношения.
Рабовладельчество в Бразилии было отменено лишь в 1888 году, практически одновременно с падением абсолютизма. Следовательно, окончательное установление капиталистических отношений, в частности оформление пролетариата в самостоятельный класс, по времени почти совпадает с моментом вступления мировой системы капитализма в свою последнюю, империалистическую стадию. Запоздалая победа над рабовладельчеством и абсолютизмом способствовала, разумеется, развитию пролетарского классового сознания, но потребовалось немало времени для того, чтобы вчерашним рабам осознать простой факт: ликвидация рабства еще далеко не означает ликвидацию эксплуатации. Вот почему последующее обострение классовой борьбы было вызвано не столько организованностью бразильского пролетариата, сколько крайне тяжелым его положением.
Незрелому состоянию рабочего движения соответствовала и незрелая теория. Социалистические кружки, формировавшиеся, как правило, на базе европейской иммиграции, не сыграли значительной роли ни в формировании классового сознания бразильских рабочих, ни в их организации. А сами социалисты остались в стороне от столбовой дороги развития классовой борьбы в Бразилии.
Ведущую роль здесь занял не социализм, а анархо-синдикализм — революционное, но по своему характеру мелкобуржуазное течение в рабочем движении. Так продолжалось до 20-х годов.