"Как ты думаешь, что они с ней сделают?" — спросила Эванджелин, когда они ушли. спросила Эванджелин, когда они ушли.
"Я не думаю, что они когда-нибудь найдут ее", — сказал Джекс. "Эти мальчишки не хотят охотиться за своей сестрой.
Они сдадутся через два дня. А Вулфрик слишком горд, чтобы позволить кому-то за пределами семьи узнать, что его дочь – чудовище".
Прямо как Кастор, подумала Эванджелин. Но она не хотела говорить об этом вслух: на самом деле Кастор ей очень нравился. И ей не хотелось больше говорить о Доблестях, хотя она была уверена, что это не последняя встреча с ними. С уходом Аполлона, по мнению Эванджелин, ее титул принцессы уже мало что значил. Но если Вулфрик Доблесть хочет получить королевство, он может его получить. Лишь бы у нее был Джекс.
Джекс тихонько засмеялся рядом с ней, и Эванджелин показалось, что он услышал, о чем она думает.
Она повернулась к нему. Под левым глазом у него рос фиолетово-синий синяк, губа была рассечена. Его одежда была разорвана. Пуговицы на рубашке отсутствовали, левый рукав был разорван у плеча и висел под углом.
Но он все равно выглядел как всегда прекрасно.
Он напомнил ей ту первую встречу в церкви, когда он сидел сзади и рвал на себе одежду. Только теперь он улыбался. Она видела, как его губы искривились в наглой ухмылке, когда они начали выходить из пещеры.
"Куда мы идем?" — спросила она.
На его щеке, чуть ниже пореза, появилась ямочка. "Мы можем пойти туда, куда ты захочешь, Лисичка".
Эпилог
Проклятие Великолепного Севера смотрело, как из древней пещеры выходили влюбленные, которые больше не были влюбленными.
Проклятие радовалось, что они наконец-то уходят. Ему всегда не нравилась эта пещера — в ней было так тоскливо, и оно совершенно не любило несчастное дерево, которое здесь жило. Проклятие поджигало все истории, в которых упоминалось это проклятое дерево, пытаясь предостеречь смертных, но люди были такими глупыми созданиями.
Проклятие было радо, что у этой человеческой девушки и ее не совсем человеческого мальчика хватило ума уйти от дерева.
Проклятие полагало, что теперь эта пара отправится в счастливый путь. Обычно на этом месте проклятие прекращало наблюдение.
Счастливые судьбы, как известно, не бывают скучными. Из них не получалось хороших историй, что не давало проклятию сюжета, если только оно не хотело разрушить блаженную концовку. Сейчас оно этого делать не хотело. Но оно хотело узнать ответ на один конкретный вопрос, который все еще оставался открытым.
И вот проклятие истории наблюдало за тем, как раненый не совсем человек-парень держит руку на плече девушки, которую он когда-то воскресил из мертвых.
Проклятие действительно надеялось, что эти двое обретут счастливую жизнь. Не совсем понятно, заслуживал ли этого не совсем человек, но девушка с золотистыми волосами — точно заслуживала.
Она с обожанием смотрела на своего не совсем человеческого парня, несмотря на синяки, порезы и кровь, забрызгавшие его лицо.
"У меня остался один вопрос, — сказала она.
Если бы проклятие истории могло дышать, оно, возможно, задержало бы дыхание.
Она наблюдала за тем, как не совсем человек — мальчик – обиженно поднял бровь. "У тебя только один?"
"Нет, на самом деле у меня их гораздо больше". Она зажала губу между белыми зубами.
Что-то изменилось в глазах не совсем человека; он выглядел так, словно хотел взять ее губу в зубы. "Ты можешь спрашивать меня о чем хочешь, Лисичка".
"Великолепно!" Ее рот расплылся в сладкой улыбке.
"Расскажи мне о яблоках".
"Следующий вопрос".
"Ты сказал, что я могу спрашивать все, что захочу".
Глаза не совсем человека-парня стали дразнящими, сверкая маленькими серебристыми искорками. "Я не говорил, что отвечу".
Девушка надула губки.
Не совсем человек протянул руку и провел пальцем по ее нижней губе. "Это неважно, — мягко сказал он. "Они мне больше не нужны".
Ресницы девушки вздрогнули от неожиданности.
Не совсем человек — мальчик наклонился ближе. .
И проклятие истории решило прекратить наблюдение. Пора было оставить этих двоих в покое, пусть у них все будет хорошо.
На Великолепном Севере разворачивались и другие истории.