Весь мир Эванджелин перевернулся, когда она узнала в его лице лицо Лучника.
Шум океана стал неожиданно тихим на фоне колотящегося сердца, а может, это было его сердце.
Грудь Лучника вздымалась, одежда промокла насквозь, волосы растрепались по лицу — и все же в этот момент Эванджелин поняла, что он пронесет ее не только через ледяные воды. Если понадобится, он пронесет ее через огонь, вытащит из лап войны, из рушащихся городов и разрушающихся миров.
В голове Эванджелин пронеслось воспоминание. Несколько дней назад, когда она увидела последнюю часть этого воспоминания, она подумала, что человек, который нес ее, был аполлоном.
Но она ошиблась. Это был Лучник.
День у колодца был не первой его встречей с ней. Она также сомневалась, что это новое воспоминание было связано с их первой встречей. Он держал ее слишком сильно.
Когда чувства Эванджелин вернулись в настоящее, первое, что она заметила, — это то, что лучник пересек спальню. Он стоял у двери и смотрел на нее уже не так, как в воспоминаниях, словно готов был пройти сквозь огонь, чтобы спасти ее. Рука, которой она касалась, была сжата в кулак, и он смотрел на нее так, словно хотел только одного — уйти.
А она хотела, чтобы он остался.
У нее было так много вопросов, и не только по поводу этого нового воспоминания. Она вспомнила, как отреагировала, когда мадам восс упомянула "Балладу о лучнике и лисе". Она подумала, что на нее подействовала история, но теперь поняла, что дело было только в названии. Лучник.
Это был он.
"Я прослежу, чтобы охранники все убрали и не шумели. Но если кто-нибудь спросит, скажите, что вы убили человека, который на вас напал".
Арчер повернулся, чтобы уйти.
"Подожди!", Эванджелин прокричала. "Не уходи!"
Он не остановился.
Он уже выходил из комнаты.
Но на этот раз она погналась за ним.
Глава 19. Аполлон
Сапоги Аполлона были испорчены. Здесь было так много крови. Кровь испачкала ковры, стены, а теперь и его сапоги.
Не то чтобы он действительно злился из-за сапог. Аполлон мог бы легко купить новые сапоги — его не волновала обувь. А вот что его действительно беспокоило, так это то, что жена носила с собой кинжал, который когда-то принадлежал Джексу.
Аполлон с удовольствием отправился бы на охоту за этим ублюдком той же ночью, но вместо этого ему пришлось разбираться с этой неразберихой.
"Ты сказал, что в живых остался один человек?" — спросил он.
"Да, Ваше Высочество", — ответил охранник, приставленный к этому месту.
"Я хотел бы поговорить с ним наедине". Аполлон вышел в коридор, наступая на кровь. Он и раньше видел смерть, но такой жуткой она еще не была.
В конце коридора он услышал, как еще один охранник копошится в котелке.
Аполлон поблагодарил себя за то, что не успел поесть перед приходом, иначе он поступил бы так же.
Наверху настроение было мрачным, но, по крайней мере, в воздухе уже не чувствовалось медного запаха крови.
Здесь пахло свечами из пчелиного воска. Их мягкий свет отбрасывал отблески на цветочные обои, покрывавшие стены.
Здесь же находилось несколько акварельных картин и карандашных набросков в рамочках. Кто-то из членов семьи, видимо, был художником, поскольку ни одна из картин поначалу не была столь хороша. Но по мере продвижения по коридору картины становились все лучше и лучше. Некоторые из эскизов казались точными изображениями членов семьи, которые теперь лежали мертвыми на полу внизу.
Наконец охранник остановился перед дверью, которая должна была вести к единственному выжившему в этой бойне.
"Я войду один", — сказал Аполлон.
"Но, Ваше Высочество…"
"Это приказ. Эта жертва уже достаточно намучилась сегодня. Я не хочу, чтобы он чувствовал себя так, будто его допрашивают".
Охранник послушно отошел в сторону.
Аполлон вошел в тусклую комнату и закрыл за собой дверь.
Мальчик лет четырнадцати сидел, свернувшись калачиком, на большой кровати с санями, обхватив колени и раскачиваясь взад-вперед. Он был худым, скорее всего, переживал период роста, а не недоедал.
Фортуны были одним из Великих Домов. Даже если они потеряют половину своего состояния, им всегда будет чем питаться.
Именно поэтому Аполлон был вызван сюда сегодня.