Изначально Доблести наложили проклятие истории, чтобы защитить своего сына Кастора, когда тот только превратился в вампира. Предполагалось, что оно будет действовать только на истории о вампирах. Но проклятие было наложено из ужаса, а проклятия, исходящие из страха, всегда получаются немного искаженными или становятся гораздо страшнее, чем предполагалось.
Джексу стало интересно, попытаются ли Доблести отменить проклятие теперь, когда они вернулись. Интересно будет посмотреть, решат ли Онора и Вулфрик изменить Север или просто будут жить тихой жизнью в отстроенном поместье Мерривуд.
Ему еще предстояло навестить их там. Он видел большинство Доблестей после открытия арки, но тогда он был полумертв, благодаря аппетиту Кастора. С тех пор Джекс видел только Аврору. Он знал, что она не выдаст его ни Аполлону, ни его солдатам. Насчет ее родителей, Вулфрика и Оноры, он был менее уверен.
Во-первых, это вопрос чести, которой они оба обладали. А потом был Аполлон, который присвоил их новому имени статус Великого Дома и подарил им Мерривудский лес, мерривудскую усадьбу и Мерривудскую деревню.
Лес, поместье и деревня, по мнению Джекса, не были особым подарком. Их история была такой же уродливой, как и они сами. Большинство людей просто говорили, что они прокляты или в них водятся привидения. Даже Джексу не нравилось путешествовать по этим землям.
Но он снова вспомнил, что стражники говорили о демоне-убийце. И тут он представил, как тот же самый демон-убийца впивается в горло Эванджелин, убивая ее снова.
Джекс сел на коня и поскакал к Мерривуду.
Как только он подъехал к Мерривудскому лесу, он уже почувствовал перемены. Он слышал, как по обе стороны от него кипит жизнь. Кролики, лягушки, птицы, олени, деревья снова начали расти.
Может, Доблести и вернулись всего несколько дней назад, но не зря же они были доблестями, не зря, даже когда они были давно мертвы, истории о них жили и росли, превращая их в существ, которые иногда казались ближе к богам.
Джекс знал, что это не так.
Доблести могли истекать кровью и умирать, как все остальные, но они не жили, как все. Они не довольствовались простым выживанием. Он даже не был уверен, что они способны на это. До того как их заперли в Валории, они основали королевство, охватывающее полконтинента. Джекс не знал, что они сделают теперь, оказавшись на свободе, но не сомневался, что Доблести произведут в мире еще одно неизгладимое изменение.
Он спрыгнул с лошади и привязал ее к столбу неподалеку от деревни Мерривуд. Доблести еще не приступили к восстановлению поместья. Сначала они начали с деревни.
Джекс полагал, что все они остановятся где-нибудь поблизости, а значит, и Кастор, скорее всего, будет находиться поблизости, а не в своем старом склепе в Валорфелле.
Как и лес, деревня Мерривуд тоже возвращалась к жизни.
Когда Джекс вошел на площадь, в воздухе запахло свежесрубленными пиломатериалами. Это была старая площадь, построенная вокруг большого колодца, вокруг которого когда-то располагались лавки — кузница, аптекарь, пекарня, мясник, свечной мастер — и ежедневный рынок овощей и фруктов.
На секунду Джексу вспомнилось, как он пробирался по ночам и встречался с друзьями на крыше аптекаря. Они лежали, смотрели на звезды и хвастались тем, что когда-нибудь сделают, как будто их дни были гарантированы, а не сочтены.
Он поднял голову, не ожидая увидеть сейчас Кастора на крыше аптеки, но и не удивился, когда увидел его.
Одним из недостатков бессмертия была склонность оставаться привязанным к прошлому, к тому времени, когда бессмертный еще не перестал стареть. Сколько бы дней ни прожил Джекс, те дни, когда он был человеком, всегда оставались для него самыми яркими и, казалось, никогда не померкнут со временем. Это было еще одним недостатком бессмертия — бесконечные, преследующие воспоминания, которые всегда создавали иллюзию того, что человечество гораздо более живо, чем бессмертие. Временами это заставляло Джека ненавидеть людей, но он представлял, что это заставляет Кастора хотеть стать одним из них.
"Ты спустишься или мне нужно поджечь аптеку?" — позвал Джекс.
"Эта угроза сработает лучше, если у тебя действительно есть факел", — ответил Кастор. Через секунду он легко опустился на землю и небрежно оперся локтем о стену старой разваливающейся аптеки. Сняв шлем и вернув семью, он больше походил на Кастора, благородного принца без забот, чем на хаоса, многострадального вампира со шлемом, который не может прокормиться.
На секунду Джекс почувствовал укол зависти.