Все было так прекрасно, что ей казалось, будто здесь должны играть арфы и петь птицы. Все сверкало, золотилось и было усыпано цветами. Двухъярусный камин обрамляли ветви арлекинских лилий, а по столбикам кровати вились лианы белых звездчатых деревьев. Даже огромная медная ванна, которую Эванджелин увидела в купальне, была усыпана цветами — вода в ней была фиолетовой и покрыта нежными белыми и розовыми лепестками.
Эванджелин подошла к ванне и погрузила пальцы в воду.
Все было прекрасно.
Даже служанки, вошедшие, чтобы помочь ей принять ванну и одеться, были безупречно красивы. Их было удивительно много — почти дюжина. У них были приятные голоса и нежные руки, которые помогали ей облачиться в платье, нежное, как шепот.
Платье было с плеч, из румяного тюля, с прозрачными рукавами, украшенными темно-розовыми лентами. Такие же ленты украшали низкий вырез платья, а затем превращались в маленькие бутоны роз, которые покрывали бюст приталенного лифа. Юбка струилась и развевалась до самых пальцев ног Эванджелин. Горничная завершила образ, заплетя розово-золотые волосы Эванджелин в корону и украсив ее цирком из позолоченных цветов.
"Если честно, вы прекрасно выглядите, Ваше Высочество".
"Спасибо…"
"Мартина", — ответила служанка, прежде чем Эванджелин пришлось перебирать в памяти имя. "Я тоже родом из Меридианной империи. Его Высочество принц решил, что мое присутствие здесь поможет вам немного адаптироваться".
"Похоже, принц очень заботлив".
"Я думаю, когда дело касается тебя…..он старается продумать все до мелочей".
Мартина улыбнулась, но легкая нерешительность в ее словах дала Эванджелин секундную паузу, трепетное чувство, которое говорило, что аполлон слишком хорош, чтобы быть правдой. Что все это так и есть.
Когда Эванджелин осталась одна и посмотрела в зеркало, она увидела в нем отражение принцессы. это было все, о чем она могла мечтать.
Но она не чувствовала себя принцессой.
Она ощущала себя принцессой в том смысле, что у нее было платье, принц и замок, но в то же время она не чувствовала себя принцессой. Ей казалось, что на ней просто костюм, что она вошла в роль, из которой можно просто выйти, только вот выйти некуда. Потому что она уже не чувствовала себя той девушкой, которой была раньше, той вечно надеющейся девушкой, верящей в сказки, любовь с первого взгляда и счастливый случай.
Если бы она была той девушкой, возможно, ей было бы легче принять все это, не задавать столько вопросов.
Но с той девушкой что-то случилось. И Эванджелин не могла отделаться от мысли, что это не просто пропавшие воспоминания.
Сердце все еще болело, как будто его разбили, и остались только зазубренные кусочки. Она положила на него руку, чтобы не дать осколкам разлететься. и снова ее охватило неотвратимое чувство, что среди всего, что она забыла, есть одна вещь, более важная, чем все остальное.
Было что-то жизненно важное, что она должна была кому-то рассказать. Но как она ни старалась, она не могла вспомнить, что это и кому она должна сказать.
Глава 3. Эванджелин
Эванджелин лишь смутно ощущала заходящее солнце и медленное потемнение в комнатах, шагая по коврам и отчаянно пытаясь вспомнить хоть что-нибудь. Она надеялась, что, когда аполлон вернется, он сможет дать ей больше ответов. Но когда дверь в ее покои наконец открылась, вместо принца ее встретил пожилой лекарь и несколько его молодых учеников.
"Меня зовут доктор Ирвис Стилграсс, — сказал старший лекарь, бородатый мужчина в очках на кончике острого носа.
"Тельма и Ирелл — мои ученики". Он указал на остальных. "Его Высочество хотел, чтобы мы задали вам несколько вопросов, чтобы выяснить, сколько ваших воспоминаний было изъято".
"Есть ли у вас способ вернуть их?" — спросила Эванджелин.
Доктор Стилграсс, Тельма и Ирелл одновременно поджали губы. Эванджелин поняла, что это означает "нет". Она не удивилась, что было почти так же тревожно. Эванджелин почти всегда испытывала надежду, но сегодня она не смогла ее вызвать. Она снова задалась вопросом, что с ней произошло.
"Почему бы вам не присесть, принцесса?" Доктор Стилграсс указал на мягкое кресло у камина, которое Эванджелин послушно заняла.
Врачи остались стоять, возвышаясь над ней, пока доктор Стилграсс задавал свои вопросы.