"Прости, — тихо сказала она. "Я не могу вспомнить".
Свет погас в его взгляде. Джекс быстро освободил свои пальцы от ее волос, выпрямился и отстранился. Теперь они касались только запястий и рук, где лианы связывали их вместе.
Он не пытался перерезать лианы, обвивавшие их руки, и Эванджелин, как ни странно, была рада этому. Может быть, к ней и не вернулись воспоминания, но, похоже, ее сердце действительно помнило его, потому что она почувствовала, как оно слегка разбилось, когда он посмотрел на нее взглядом, который стал холодным, как тени в лесу.
Странные часы в зале пробили "Мистери Стью", и тело Красавчика на полу дернулось. Эванджелин увидела, как его грудь вздрогнула от какого-то не совсем вздоха. Но это было определенно движение.
"Нам нужно уходить отсюда, — резко сказал Джекс. Он потянул за цветущую веревку, связывавшую его с Эванджелин, и с цветов упало несколько бледных лепестков.
"Куда мы идем?" — спросила она. "И как мы вообще сюда попали?"
"Мы здесь потому, что я связал нас вместе", — ответил Джекс. "Если два человека соприкасаются кожа к коже, то они оба попадают в иллюзию человека с самой сильной волей. В противном случае мы можем потерять друг друга. Поскольку мы попали в разные иллюзии, ты можешь столкнуться со стеной, а я — с дверью".
"Значит, это твой лучший день?" спросила Эванджелин. Она жалела, что не поняла этого раньше или что у нее было больше времени, чтобы осмотреть этот любопытный трактир и понять, чем же так дорожит Джекс.
Но он явно не хотел задерживаться. Он даже не ответил на ее вопрос.
Она не услышала голосов, зовущих его, но подумала, не причиняет ли Джексу боль пребывание здесь так же, как ей было больно находиться рядом с памятью о родителях. Может быть, он тоже почувствовал тягу к чему-то, чего хотел, но не мог иметь.
Он быстро открыл дверь, ведущую из Лощины, словно не мог уйти достаточно быстро. Однако в глазах Эванджелин мелькнула боль, словно ему тоже было больно уходить.
Выйдя на улицу, он поспешил по одной из самых веселых тропинок, которые она когда-либо видела.
Порхали колибри, щебетали птицы, на грибах в горошек дремали крошечные голубые дракончики. Маки, выстроившиеся вдоль дорожки, ведущей от трактира, тоже были огромными. Они были высотой до пояса, с темно-красными лепестками, похожими на бархат и пахнущими самыми приятными духами.
Когда они дошли до конца мощеной дорожки, воздух из цветочно-сладкого превратился в мшистый и сырой. Тропинка все еще была, но она состояла из грязи и огромных деревьев, которые превратили мир из яркого солнечного света в тенистый и прохладный.
Эванджелин слышала вдалеке журчание ручья, голоса и стук лошадиных копыт.
Охота, должно быть, была уже близко, а значит, и Аполлон мог быть рядом.
За всеми этими событиями она совсем забыла о нем. Она гадала, участвует ли он в Охоте, получил ли он сообщение от Джоффа о том, что не стоит присоединяться, пока она не найдет его. Она очень надеялась, что он получил сообщение и ждет ее за пределами Проклятого леса. Она не хотела представлять, что будет, если он найдет ее сейчас, привязанную к джексу.
"Куда именно мы направляемся?" — спросила Эванджелин.
"Сначала нам нужно выбраться из этого Проклятого леса, пока кто-нибудь еще не попытался убить тебя".
"А вот и нет, — сказала она, — кто-то уже пытался убить меня раньше, до того, как я вошла в это место".
Джекс бросил на нее злобный взгляд. "Как так получается, что каждый день кто-то пытается убить тебя?"
"Хотела бы я знать. Может быть, тогда я смогу это предотвратить".
Он выглядел сомневающимся. "Кто это был на этот раз? Ты их видела?"
"Это был лорд Байрон Белфлауэр. Вы его знаете?"
"Мы встречались. Избалованный, богатый, по большей части бесполезный".
"Вы знаете, почему он хочет моей смерти? Он сказал что-то о Петре?"
Джекс вздрогнул. Это было так быстро, почти незаметно, что эванджелин подумала, не привиделось ли ей это.
Когда он заговорил снова, голос его звучал почти скучающе.
"Петра была мерзкой девкой. Она была любовницей Беллфлауэра, пока та недавно не умерла. Но ты не имеешь к этому никакого отношения".
"Тогда почему он хочет убить меня?"
"Понятия не имею". В голосе Джекса звучало легкое раздражение. "На данный момент я просто предполагаю, что все хотят твоей смерти".
"Это касается и тебя?"
"Нет". Не было ни секунды колебаний. "Но это не значит, что я в безопасности".
Он посмотрел на нее, встретившись с ее глазами впервые с тех пор, как прижался к ней лбом и умолял ее вспомнить. У него были самые яркие, самые голубые глаза, которые она когда-либо видела. Но сейчас, когда они стояли в лесу, его глаза казались еще бледнее, чем раньше, — призрачный оттенок голубого цвета заставлял думать о свете, который вот-вот погаснет.