У Эванджелин голова шла кругом. Она определенно выпила слишком много вина. Все было как в тумане: она надевала одежду Лалы, а Лала рылась в сундуках Эванджелин, пока не нашла переливающееся платье с плеч, которое, несомненно, выглядело ослепительно.
После этого Лала уложила волосы Эванджелин под шапочку. Затем она подкрасила корни волос столовым вином – ровно настолько, чтобы с первого взгляда изменить ее облик.
"Если стражники будут долго смотреть, они тебя узнают", – предупредила Лала. "Так что постарайся действовать быстро, но не подозрительно быстро".
"Не думаю, что я смогла бы сейчас быть подозрительно быстрой, даже если бы захотела", — сказала Эванджелин. Но долго медлить она тоже не могла. Охранники скоро сменятся.
Если она хотела уйти, то это было ее окно.
"Я буду следовать за тобой", — сказала Лала. "И не забудьте вот это". Она протянула Эванджелин нарисованную ею карту Мерривудского леса — в основном это были треугольники, обозначавшие деревья, и линия, проходящая через них, которая вела к кругу, обозначавшему светящийся источник.
По плану они должны были там воссоединиться, а затем вместе искать Джекса.
"Спасибо, что ты это сделала", — сказала Эванджелин.
"Какой смысл иметь друзей, если они не поддерживают твои неверные решения?" Лала обняла ее напоследок, как раз когда прозвенел звонок. "Тебе пора идти".
Эванджелин выскочила на улицу как раз во время смены караула. Один из них бросил взгляд в ее сторону, но, видимо, вечернее небо помогло ему скрыться. повсюду горели факелы, от которых в ночное небо поднимались клубы дыма, придававшие всему неземной вид. Эванджелин чувствовала себя так, словно пробиралась по обгоревшим страницам книги сказок. Сказки, которую ей очень хотелось покинуть.
Обеденный час уже подходил к концу, когда она пробиралась через королевский лагерь. Атмосфера была слегка пьяной, праздничной и кокетливой. Веселье, возникшее после праздника восстановления Мерривуда, наконец-то проникло в королевский лагерь.
С первого взгляда казалось, что мужчины и женщины из других лагерей пришли пообщаться с королевскими гвардейцами, и это радовало Эванджелин. И все же она затаила дыхание, пока не подошла к краю палаток.
Внутри у нее было тепло от вина, но она снова начала нервничать, когда проскользнула за груду пиломатериалов в стороне от тропинки, чтобы избежать солдат, наблюдавших за входом в лагерь.
Она старалась не шуметь, хотя ночь была полна песен, смеха и потрескивания костров. когда она вошла в Мерривудский лес, шум утих, и вскоре остались только хруст ее шагов, негромкое кваканье лягушек и изредка волчий вой, от которого вдали раздавалось еще больше воя.
Эванджелин протянула фонарь, чтобы свериться с картой, которую лала нарисовала к светящемуся источнику.
Она думала, что путь на карте — это настоящая дорога. Но никакой дороги в лесу Эванджелин не увидела. Либо она пропустила ее, либо путь Лалы был просто маршрутом, по которому она должна была идти, а не настоящей дорогой.
Пока Эванджелин пыталась запомнить путь на карте, в лесу стало очень тихо — до жути тихо. Исчезли шорохи белок, звуки оленей и детенышей драконов. Не было слышно ничего, кроме очень громкого треска ветки.
Она подпрыгнула.
И тут появился Джекс.
Он был жив.
Он не был ранен.
На его красивом лице не было ни царапины. Эванджелин почувствовала, что снова может дышать. До этого момента она не понимала, насколько сильно волновалась.
"Я напугал тебя, любимая?"
"Нет… то есть да… не очень", — ответила она смущенно, хотя и не могла сказать, почему. Она собиралась отправиться на его поиски, и вот он здесь. Он был очень похож на Джекса.
Он бросил бледно-белое яблоко, двигаясь по лесу так, как может двигаться тень на закате. Медленно и быстро, одновременно. он был в нескольких футах от нее, но теперь стоял перед ней и смотрел на нее ясными голубыми глазами, которые светились в темноте.
"Я помню", — вздохнула она.
"А сейчас?" Он улыбнулся, и, как и все остальное, эта улыбка была очень похожа на улыбку Джекса. Более острая в одном углу, создающая впечатление одновременно жестокой и игривой. Это смутно напомнило ей первую их встречу, когда он показался ей наполовину скучающим молодым дворянином, наполовину злым полубогом.
"Скажи мне, любимая, как много ты помнишь?" Кончики его прохладных пальцев нашли основание ее шеи.
Пульс участился. Совсем чуть-чуть, но этого хватило, чтобы стереть часть тепла внутри нее, когда Джекс провел пальцами от впадинки ее горла до линии челюсти.