Пока он находился под проклятием Лучника, ему попался именно этот скандальный листок, написанный на следующий день после того, как его якобы убили. В газете говорилось только о том, что он умер. О нем говорилось только одно слово — любимый, но не более того. В газете ничего не говорилось о его великих делах, о его храбрости. Да и как это могло быть, когда большая часть его поступков была написана для портретов?
Аполлон с трудом выносил вид этих фотографий, проходя через Волчью усадьбы на встречу с мистером Кристофом Найтлингером из "Ежедневных слухов".
Это был его второй шанс, чтобы, наконец, сделать себя больше, как призывал его отец. После вчерашнего шокирующего возвращения из мертвых Аполлон заметил, что люди стали относиться к нему по-другому. Голоса стали тише, головы склонялись быстрее, а глаза были полны удивления, как будто он был чем-то большим, чем простой смертный.
И все же он никогда не чувствовал себя более человечным, более уязвимым и более несчастным.
Все это было ложью. Он никогда не возвращался из мертвых. Он просто был проклят, проклят и еще раз проклят.
Теперь, впервые за почти три месяца, на него не действовали никакие чары, и все же он чувствовал себя проклятым за то, что сделал с эванджелин.
Аполлон думал, что, освободившись от проклятия лучника, он будет меньше думать о ней. проклятие заставило его охотиться за ней. Под его влиянием он думал о ней каждую секунду. В каждый момент он задавался вопросом, где она и что делает. В его голове постоянно возникали картины ее ангельского лица. Все, что ему было нужно, — это она, и когда он нашел ее, все, чего он хотел, — это извергнуть ее из себя.
Теперь он все еще хотел ее, но уже по-другому. Когда он увидел ее, он не хотел ее убивать. Он хотел защитить ее.
Уберечь ее.
Именно поэтому он стер ей память.
Он знал, что это к лучшему. Джекс обманул ее, так же как он обманул Аполлона, чтобы тот стал его другом. Если Эванджелин снова попадет в плен к Джексу, он только погубит ее. Но Аполлон сделает ее счастливой. Он сделает ее королевой, которую будут любить и обожать. Он с лихвой искупит вину за то, что сделал с ней в прошлом, лишь бы она никогда об этом не узнала.
Если бы она узнала, что он забрал ее воспоминания, все бы рухнуло.
О том, что Аполлон забрал ее воспоминания, знал только один человек. После сегодняшнего дня, если все пройдет хорошо, ему не придется беспокоиться об этом человеке. А что касается поиска Джекса, то Аполлон надеялся, что утреннее интервью поможет ему в этом.
Наконец он добрался до небольшой комнаты в башне, где и назначил эту встречу. Обычно он предпочитал более величественную обстановку: большие комнаты с большим количеством света, окнами и украшениями, которые не позволяли забыть, что Аполлон принадлежит к королевской семье. Но сегодня он выбрал комнату в башне без отделки, чтобы никто не подслушал разговор, который ему предстояло вести.
Кристоф Найтлингер встал и поклонился, как только принц вошел в комнату. "Рад видеть вас живым и прекрасно выглядящим, Ваше Высочество".
"Уверен, что мое возвращение также будет полезно для продажи газет", — ответил принц. Возможно, он все еще
испытывал некоторую горечь от того, что после его смерти было мало фанфар.
Журналист, конечно, этого не заметил.
Кристоф воодушевленно улыбнулся. Казалось, он всегда был в хорошем настроении. Его зубы были такими же белыми, как и кружевное жабо на горле. "это интервью тоже поможет.
Спасибо, что нашли время встретиться со мной сегодня утром. Я знаю, что у моих читателей очень много вопросов о том, как вы вернулись из мертвых, каково это — быть мертвым, могли ли вы наблюдать за теми из нас, кто еще жив".
"Сегодня я не буду отвечать на эти вопросы", — жестко сказал Аполлон.
Улыбка журналиста померкла.
"Я бы хотел, чтобы ваша статья была посвящена бесчестным поступкам лорда Джекса и тому, как важно немедленно его схватить".
"Ваше Высочество, не знаю, в курсе ли вы, но я уже упоминал о его проступках в утренней газете".
"Тогда упомяните о них еще раз, и пусть на этот раз они будут еще безобразнее. Пока этот преступник не будет задержан, я хочу, чтобы о его преступлениях печатали каждый день. Я хочу, чтобы его имя стало синонимом мерзости. Это не только для меня, это для принцессы Эванджелин и всего Великолепного Севера. Когда он будет пойман, вы сможете дать интервью, и я отвечу на любые ваши вопросы. Но до тех пор я попрошу вас напечатать то, что я хочу, чтобы вы сказали".
"Конечно, Ваше Высочество", — сказал Кристоф с приятной улыбкой.
Но это была уже не та улыбка, что прежде. Это не было его естественное хорошее настроение. Это была приятная улыбка,