"Мы должны быть близки", — сказала ЛаЛа. "Если я правильно помню, у Авроры было злое логово, спрятанное у подножия дерева. Ее семья всегда отдыхала в Лощине.
Помню, я пыталась играть с ней первые несколько лет, но она все время хотела гоняться за мальчишками".
Лала направила Эванджелин по тропинке через лес, полный деревьев и грибов с бархатными шляпками, которые доходили им до колен и бедер. На них сидели спящие драконы, наполняя воздух искрами золотого света. потом грибы закончились, и на несколько футов земля была голой — ни грибов, ни травинок, ни даже сломанной веточки. Только большой круг нетронутой грязи, вокруг дерева с вырезанным в центре волком в цветочной короне.
"Надо было взять с собой топор", — сказала Лала, остановившись перед деревом.
"Я, наверное, могу просто использовать свою кровь, чтобы открыть его".
"Да, но было бы гораздо интереснее зарубить топором этот ее сигил".
"Мы можем вернуться после того, как найдем сердце Джекса".
Эванджелин достала кинжал, который дал ей Джекс, и на секунду почувствовала что-то похожее на сожаление. Она понимала, что потеряла память не по своей вине. Но она жалела, что не смогла вернуть их раньше. Она жалела, что, когда джекс бросил ей этот нож, она не вспомнила о нем.
Теперь, оглядываясь назад, она поняла, что ему было больно, что она забыла. Если бы она вспомнила раньше, то, возможно, смогла бы все это остановить.
Она порезала кинжалом палец, а затем прижала несколько капель крови к дереву, желая, чтобы оно открылось. Через несколько долгих мгновений в дереве появилась дверь. На другой стороне была лестница. Белые, покрытые резными цветами. Наверное, они были волшебными, потому что, когда Эванджелин ступила на них, они начали светиться.
"Откуда у Авроры волшебство, чтобы сделать все это?" – спросила она.
"Понятия не имею", — ответила Лала. "Считается, что все дети Доблестей обладали магией, но никто никогда не знал, что на самом деле представляет собой магия авроры".
Эванджелин отсчитала двадцать ступенек, прежде чем они с Лалой оказались внизу. Как и лестница, пол в этой комнате светился, освещая стены, сплошь заставленные полками. С одной стороны, судя по всему, стояли книги — красивые книги пастельных тонов: фиолетовые, розовые, золотистые, кремовые, перевязанные аккуратными бантиками.
Эванджелин не удостоила их взглядом и перешла к другой стороне, заставленной банками и бутылками. Одни из них были пузатыми, другие — тонкими, запечатанными расплавленным воском или сверкающими стеклянными пробками. Внутри них находились самые разные вещи.
Эванджелин увидела засушенные цветы, мертвых пауков, зелья, сверкающие драгоценными камнями, бутылку, сверкающую, как звездный свет. но не было ничего похожего на сердце — ни бьющегося, ни какого-либо другого.
Она обвела взглядом множество баночек, пока не остановилась на бутылочке, наполненной винно-красной жидкостью, которая мерцала, когда она смотрела на нее. Она взяла ее в руки. К стеклянной пробке была прикреплена ленточка с небольшой рукописной надписью: Кровь дракона.
Эванджелин вздрогнула. Ей совсем не нравилась идея пить кровь в бутылках, но высасывать ее из маленьких дракончиков казалось особенно жестоким.
Эванджелин отложила кровь и взяла в руки красивую баночку, наполненную серебристыми искорками. Блестки вздрогнули, как только она прикоснулась к стеклу. Затем все они пепельной кучкой упали на дно банки. На банке не было этикетки, но Эванджелин не думала, что в ней находится второе сердце Джекса.
Она узнала бы сердце Джекса — она знала сердце Джекса.
Его сердце было ранено, как и ее, но оно было сильным, оно не дрогнуло и не уклонилось от нее. Оно билось быстрее, сильнее, в унисон с ее сердцем.
Эванджелин закрыла глаза и протянула руку к полкам, позволяя пальцам коснуться гладкого стекла бутылок.
Пожалуйста, бейся. Пожалуйста, бейся, — тихо повторяла она, трогая банку за банкой.
Ничего. Ничего. Ничего. Только прохладное стекло, еще более прохладное стекло и…
Ее пальцы коснулись чего-то, что не было ни банкой, ни стеклом. На ощупь это было похоже на кожу. Открыв глаза, эванджелин увидела белую кожаную книгу с золотым тиснением на корешке.
"Интересно, — размышляла она. "Может ли быть так, что Аврора вырезала центр одной из этих книг и поместила внутрь сердце?"
"Полагаю, все возможно", — сказала Лала и принялась за работу, снимая книги с полок. Она развязывала тесемки, трясла их и переворачивала вверх ногами, чтобы посмотреть, не выпадет ли что-нибудь, и эванджелин услышала, как несколько клавиш упали на пол. Затем она увидела, как из одного тома выпал длинный коричневый парик, который Лала безрассудно бросила на пол. "Это, конечно, не то же самое, что зарубить дверь топором, но ощущения довольно приятные", — сказала Лала, перебрасывая через плечо очередную книгу.