Миф о дереве феникса ей рассказывала мать, а также ее бывшая воспитательница мадам Восс. Листья дерева феникса более тысячи лет медленно превращались в золото, но если человек срывал один из них до того, как все листья менялись, то все дерево вспыхивало.
Должно быть, именно это и планировал сделать Джекс.
Сорвать золотой листок, превратить дерево в огонь, а затем бросить в пламя свое сердце. И она не сомневалась, что он так и сделает. Если только она не остановит его.
"Я не хочу, чтобы Джекс действительно уничтожил свое сердце", — сказала Аврора. "Если ты скажешь мне, где ты посадил дерево, я смогу показать Эванджелин, как туда попасть с помощью арки".
"Мне не нужна твоя помощь", — сказала Эванджелин. "И я бы не доверилась ей". К счастью, она также надеялась, что она ей не понадобится. Она была почти уверена, что знает, где Лала посадила дерево феникса, — нужно было только добраться туда раньше Джекса.
"Лала, где тут ближайшая арка?" — спросила она.
Если Лала скажет ей, где находится арка, Эванджелин была уверена, что сможет уговорить арку привести ее на поляну с деревом. Ее кровь открывала любые двери, а арки, в частности, всегда откликались на ее просьбы.
"Я пойду с тобой", — сказала ЛаЛа.
"Спасибо", — сказала Эванджелин. "Но я думаю, что на этот раз мне нужно идти одной. Если я хочу спасти Джекса, то не с помощью силы".
"Тогда как ты собираешься его спасать?" — спросила Аврора.
"С помощью любви."
Аврора снова засмеялась. Звук его становился все противнее.
Щеки Эванджелин разгорелись, но она отказалась смущаться. "Любовь — это не то, над чем стоит смеяться".
"Именно сегодня. Понимаешь, Эванджелин, даже если ты спасешь сердце Джекса, этого будет недостаточно, чтобы спасти себя. Если ты хоть раз поцелуешь его, ты умрешь. И неважно, что твоя любовь — самая настоящая, какую только видел мир".
Эванджелин напомнила себе, что Аврора — лгунья; еще несколько минут назад вся эта сцена была шарадой. Но сейчас она не выглядела так, словно разыгрывала спектакль. Аврора выглядела тревожно торжествующей.
"Когда я поняла, что Джекс никогда не убьёт девочку-лисицу, я наложила на него другое заклинание", — сказала Аврора. "Но сюжетное проклятие исказило истину. Не настоящая любовь Джекса будет неуязвима для его поцелуя и заставит его сердце биться снова. Только девушка, которая никогда не полюбит Джекса, сможет пережить его поцелуй.
Может быть, твоя любовь сможет спасти его сердце, но если ты решишь поцеловать его, то станешь еще одной лисой, которую убил Джекс".
Глава 41. Эванджелин
Найти арку было легко.
Казалось, это заняло всего несколько минут.
Эванджелин прикинула, что путь от Авроры до скрытой арки на краю Проклятого леса не может быть таким быстрым.
Скорее всего, у них с Лалой ушло на поиски около часа. Но время, казалось, пролетело незаметно. Кровь Эванджелин все еще билась с невероятной скоростью. Даже стоя на месте, она ощущала острую нехватку воздуха.
Выйдя на поляну, она почувствовала одно облегчение:
Джекса там еще не было.
Здесь были только Эванджелин, дерево феникса и медленно заходящее солнце.
Когда она впервые оказалась на этой поляне, здесь играли на арфах и лютнях оживленные музыканты, придворные были одеты во все свои наряды, пиршественный стол был уставлен яствами, а в воздухе витали обещания исполнения желаний.
Сегодня же, приближаясь к мерцающему дереву, эванджелин слышала лишь нервный шелест листвы. Она слышала, как листья дрожали и бились друг о друга, как будто чувствовали, что их время почти истекло.
Когда она была здесь в последний раз, все неизменные листья были красными, оранжевыми и бронзовыми, но сегодня они были зелеными, как изумруды, и росистыми.
Она видела, как прожилки на дрожащем листе быстро превращаются из зеленых в золотые. Затем она увидела, как золото стало распространяться по всей поверхности листа, как будто оно могло опередить то, чего оно боялось. И все же, если другие листья тоже не изменятся, трансформации этого листа будет недостаточно, чтобы защитить его от того, что вскоре сделает Джекс.
Эванджелин сделала глубокий успокаивающий вдох — и для себя, и для испуганного дерева.
Ей тоже было страшно. Она чувствовала, что не должна была этого делать. Ей казалось, что ее вера в любовь должна быть непоколебимой.
Но Эванджелин сильно вздрагивала.