Каждый легкий вздох ветерка заставлял ее напрягать плечи.
Самое тихое шевеление листьев заставляло ее задыхаться.
В ту ночь, когда она открыла арку Доблести, было ощущение чего-то неизбежного. Она знала, что открытие арки — это именно то, для чего она была рождена. Она чувствовала, что все события в ее жизни вели ее к этому моменту.
Теперь она жила в моменты после неизбежного, и это тоже чувствовалось. Вместо того чтобы быть высеченным в камне, этот момент казался ей хрупким гобеленом, который может распутаться от одного рывка нити или от одного движения листа.
Поляна наполнилась предвкушением, оно вспыхивало на ее коже, как искры от спички, и заставляло ее чувствовать, что все может случиться. Ей всегда нравилось это чувство, но сейчас оно заставляло ее нервничать, как тот маленький листочек, который только что превратился из зеленого в золотой.
Эванджелин тоже изменилась с тех пор, как впервые вышла на эту поляну в свою первую ночь на Великолепном Севере, когда поверила, что брак с принцем может исполнить все ее мечты. Оглядываясь назад, можно сказать, что ее мечты казались несбыточными, и она чувствовала себя такой смелой, что верила в них. но теперь она поняла, что это были не ее мечты, не совсем. Это были мечты, позаимствованные из сказок, мечты, за которые она цеплялась, потому что еще не могла представить себе свои собственные.
В ту первую ночь на Севере она и мечтать не могла о будущем с Джексом. Может быть, он и привлекал ее, но он не был тем, кого она должна была хотеть.
Джекс не был безопасен. Он не обещал счастливого будущего. Наоборот, он гарантировал обратное. Он не верил, что у героев бывает счастливый конец. любовь к Джексу с самого начала казалась обреченной. Но Эванджелин поняла, что любовь — это не просто чувство. и не обязательно выбирать безопасный вариант, ведь любовь сильнее страха.
Она была высшей формой надежды. Она сильнее проклятий.
И все же…
Она боялась, что ее любви может оказаться недостаточно.
Последние слова Авроры все еще преследовали ее.
Неважно, если твоя любовь — самая настоящая любовь, которую когда-либо видел мир. проклятие истории исказило правду. Не истинная любовь Джекса будет неуязвима для его поцелуя. Только девушка, которая никогда не полюбит Джекса, сможет пережить его поцелуй.
Эванджелин не любила думать о Джексе с другими девушками. Ей не нравилось представлять, как он ухаживает за ними, целует их или убивает. Когда она только познакомилась с Джексом, ей показалось, что он тоже не думает о них. Небрежный, неуважительный вариант Джекса, с которым она познакомилась в его церкви, не казался ей способным заботиться о ком-либо.
Но теперь, когда она представляла себе Джекса в первый день знакомства, она не думала об их первом ужасном разговоре. Она видела, как он сидел на заднем дворе церкви, грубо разрывая на себе одежду и склонив голову, словно в трауре или во время покаяния.
Он был разбит. Но не в том смысле, как думают многие люди, когда один человек разбил ему сердце. Сердце Джекса разбивали снова и снова, пока оно не перестало быть способным надеяться, заботиться и любить.
В рассказах всегда звучало так, будто девушки, с которыми Джекс целовался раньше, на самом деле не любили его. Они были просто девушками, которых он примерял, а потом выбрасывал, как неподходящую одежду.
Но теперь Эванджелин задавалась вопросом, не был ли Джекс вначале таким черствым в своих поцелуях, может быть, некоторые девушки были ему небезразличны до того, как он их поцеловал. А потом она задумалась, действительно ли некоторые девушки любили его. Были ли среди них те, кто, как и она, верил, что их любви хватит, чтобы спасти его, снять проклятие. Но этого не произошло.
Неудивительно, что Джекс считал ее чувства недостаточными. Возможно, так оно и было. Но это не значит, что его нельзя спасти. возможно, его спасет не только ее любовь. Может быть, это должна быть и его любовь.
Эванджелин смотрела на только что изменившийся золотой лист и наблюдала, как он покачивается на фоне другого зеленого листа, словно умоляя его тоже измениться. Ведь если все дерево не станет золотым, оно сгорит в огне. Так же, как и они с Джеком, если только она одна верила в силу любви.
В воздухе раздался треск, который заставил Эванджелин вспомнить о маленьких искорках. Затем она почувствовала покалывание на запястье в виде шрама от разбитого сердца.
Пришел Джекс.
Она повернулась. И тут же почувствовала себя почти как в первый раз, когда увидела его на этой поляне.
В ту ночь он был таким резким, таким холодным, что туман еще прилипал к его сапогам.