Но она знала, куда это место ведет, и отказывалась туда идти.
"Я люблю тебя, Джекс".
Он закрыл глаза, когда она произнесла слово "люблю".
Она надеялась еще сильнее. Она хотела попросить его посмотреть на нее, но все, что имело значение, — это то, что он не отпускал ее.
"Раньше я сомневалась, существует ли судьба", — сказала она мягко. "Я боялась, что это означает, что у меня нет выбора.
Потом я втайне надеялась, что судьба существует, что нам с тобой суждено, что по какой-то чудесной случайности я стала твоей настоящей любовью. Но теперь мне все равно, существует ли судьба, потому что мне не нужно, чтобы она решала за меня. Мне не нужно, чтобы она делала этот выбор.
Я приняла решение, Джекс. Это ты. Это всегда будешь ты, до скончания веков. И я буду бороться с судьбой или любым другим, кто попытается разлучить нас, включая тебя. Ты — мой выбор. Ты — моя любовь. Ты — мой. И ты не станешь моим концом, Джекс".
"Я думаю, что уже стал". Он открыл глаза, и из них потекли красные слезы. "Отпусти меня, Эванджелин".
"Скажи мне, что ты не станешь поджигать свое сердце, и я отпущу тебя".
"Не проси меня об этом".
"Тогда не проси меня отпустить тебя!"
Его глаза налились слезами, но рука крепко держалась за банку. "Я сломлен. Мне нравится ломать вещи. Иногда я хочу сломать тебя".
"Тогда сломай меня, Джекс".
Его пальцы напряглись на ее шее. "Хоть раз я хочу поступить правильно. Я не могу этого сделать. Я не могу смотреть, как ты снова умираешь".
Это слово снова царапнуло ее, как шип. "Что значит "снова"?
"Ты умерла, Эванджелин". Джекс притянул ее ближе, и она почувствовала, как вздымается и опускается его грудь: "Я держал тебя на руках, когда это случилось".
"Джекс… Я не понимаю, о чем ты говоришь. Я никогда не умирала".
"Нет, умирала. В ту ночь, когда ты открыла арку. В первый раз, когда ты это сделала, я не пошел с тобой". Он замолчал на мгновение, и она услышала, как он подумал: "Я не могу сказать "прощай".
"Там были только ты и Хаос", — прошептал он. "Как только он снял шлем, он убил тебя. Я пытался остановить его, пытался спасти тебя, но…"
Джекс открыл и закрыл рот, словно с трудом выговаривая слова. "Я не смог. Когда я пришел, он уже укусил тебя — и взял слишком много крови. Ты умерла, как только оказалась у меня на руках. Единственное, что я мог сделать, это использовать камни, чтобы повернуть время вспять. Меня предупредили, что это будет дорого стоить. но я думал, что это будет стоить мне. Я не думал, что это отнимет у меня тебя".
Я сожалею, подумал он.
"Тебе не нужно извиняться, Джекс".
"Это моя вина", — прорычал он.
"Нет, не твоя. Я потеряла свои воспоминания не потому, что ты повернул время вспять. Я потеряла их, потому что Аполлон забрал их у меня".
На секунду Джекс принял убийственный вид. Затем так же быстро он отмахнулся от ее слов. "Это неважно. Важно то, что ты умерла. И если ты умрешь снова, я не смогу тебя вернуть".
"Значит, ты предпочитаешь жить без меня?"
"Я бы предпочел, чтобы ты жила".
"Я живу, Джекс, и не собираюсь умирать в ближайшее время". Эванджелин закрыла глаза, а потом поцеловала его.
Это был поцелуй, похожий на молитву, тихий, почти умоляющий, состоящий из дрожащих губ и нервных пальцев.
Это было похоже на протягивание рук в темноте в надежде найти свет.
Губы Джекса были чуть сладковатыми и металлическими, как яблоки и кровавые слезы, когда он прошептал ей в губы:
"Ты не должна была этого делать, Лисичка".
"Теперь уже слишком поздно". Она обвила руками его шею, притягивая его ближе, и разомкнула губы. медленно кончик языка Джекса проскользнул внутрь.
Это был более нежный поцелуй, чем она могла себе представить. В нем было меньше лихорадочного сна и больше тайны, опасного шепота, который может вырваться наружу, если он будет слишком безрассуден. его руки осторожно переместились к ее куртке. Одну за другой, нежно щелкая пальцами, Джек расстегивал пуговицы.
Ноги Эванджелин забыли, как работать, а легкие — как дышать, когда он снял пиджак и позволил ему упасть на пол.
Она и раньше ошибалась. Ее жизнь не была наполнена моментами, ведущими к арке Валори. Каждый момент привел ее к этому месту. Потребовались все сердечные муки, вся почти любовь и неправильная любовь, чтобы понять, что эта любовь — настоящая любовь.
Стекло разбилось. Он уронил банку, и как только он это сделал, поцелуй обрел новую жизнь. Это было похоже на