— Что ты говорила о приманке? — начал он с вопроса.
— Ты в течение двух месяцев изображал страстного картежника. Проиграл фантастическую сумму денег и моментально расплатился с кредиторами. Очень тонкий расчет. Сам придумал или отец подсказал?
— Продолжай! — попросил Константин. — Нам некогда останавливаться на мелочах.
— Твоей персоной сразу заинтересовались. Стали наводить справки. Кое-что ты сам выболтал по пьяной лавочке. Меня сразу удивило, с какой легкостью люди Сперанского получали информацию о тайне дома Заварзиных. Закралось подозрение. А не сам ли глава семейства снабжает этих недоумков информацией? Не сам ли Заварзин-старший хочет союза со Сперанским и только вынуждает того сделать первый шаг?
— А ты не плохо во всем разобралась, — оценил он. — Ты поделилась своими мыслями со Сперанским?
— Нет.
— Почему?
— Тогда бы он мог обойтись без моего участия. И без твоего тоже. Они бы просто нас сбросили со счетов.
— Ну, мой-то отец меня вряд ли сбросит со счетов! — возмутился Заварзин. — Я, как-никак, главный наследник.
Чем глубже они проникали в дебри заговора (или сговора), тем больше он запутывался и меньше всего понимал роль, которая отводилась этой девице (или которую она сама себе отводила).
— Хорошо. — Его растерянность вызвала у нее улыбку. — Прикинем варианты. Я звоню Семену и говорю, что дальнейшая игра не имеет смысла. Игнат Заварзин готов к союзу и давно уже сделал первый шаг. И это действительно так. Вот только понравится такой вариант твоему отцу?
Константин сделал отрицательный жест.
— Правильно. Ему надо, чтобы первым был Сперанский, тогда при заключении союза можно что-нибудь выгадать, приговаривая: «Ты сам ко мне пришел. Я не просил об этом». Сперанский тоже хочет быть вторым. Что делать? — Она сделала паузу в ожидании ответа.
— Откуда я знаю, что делать?
— Вот видишь, — усмехнулась Аида, — без моего участия тут никак не обойтись. Необходимо, чтобы все шло по сценарию Сперанского. При этом твой отец будет полностью в него посвящен.
— Это тоже входит в планы Сперанского?
— Нет, это входит в мои планы.
— Ты не слишком много на себя берешь?
Несмотря на полный мрак за окном, уже наступило утро. Хозяин квартиры предпочитал лазерным дискам винил. Со старой, заезженной пластинки, под аккомпанемент гитары пели тенор и бас. Причем бас вторил тенору. А потом тенор накладывался на бас. Получалось довольно странно и в то же время необычайно красиво. Теперь уже так не поют.
— Я должна привести твоего отца к Сперанскому. Им нужны посредники. — Она выделила последнее слово. — Мы и будем этими посредниками. Никому, кроме меня, Сперанский не поверит. Я целиком и полностью отвечаю за операцию.
В припеве голоса неожиданно сливались:
Ее разбудил телефонный звонок. На часах было восемь, и она никак не могла сообразить, утро это или вечер.
Звонила Татьяна.
— Спишь? Наверно, весело погуляла со своим картежником? — Потому как она заливисто смеялась, Аида поняла, что девушка пьяна. — Он крутой? Чего молчишь? Тачка у него крутая!
— Не обратила внимания.
— Ладно тебе! Не хочешь делиться приятными воспоминаниями, не надо. Только что звонил Сперанский. Он зовет нас к себе в гости.
— Когда?
— Прямо сейчас. Он попросил, чтобы мы за тобой заехали. Семен обещал скромный китайский ужин. — Татьяна снова залилась смехом, вдруг перешедшим в рыдания.
— Ну-ну, — пыталась успокоить ее Аида, хотя знала, что это бесполезно. — Давай никуда не поедем, — предложила она. — Пусть он подавится своим китайским ужином!
В трубке раздалось еще несколько всхлипов, а потом совсем детское:
— Нет, я хочу! Я давно не ела вкусненького!
Апартаменты старого «адмирала» прежде всего поражали своими просторами, а во вторую очередь собранием картин и антикварной мебели. Сперанский провел их по всем комнатам, как по музею. Рассказал, где ампир, а где викторианский стиль. Показал подлинники Вламинка и Танги, «и даже Домье, и даже…». Он подносил палец к губам и вместо фамилии художника говорил: «Числится в розыске аж с девятьсот тринадцатого года!» Почему-то предпочитал живопись французскую, а кухню китайскую.