– Я в театральную студию ходила! – кричу я. – Ну… от школы. Это типа кружка и… у нас там спектакли всякие были разные… да, и…
– Понятно, – буркнула спина Ростика.
Дверь позади Крисс распахнулась, и в зал вошли двое. Один смотрел себе под ноги. Второй шел прямо на меня. Он весь был такой прямой и гладкий, будто бы проглотил иглу от шприца с ботоксом и боялся согнуться.
– О, Крисс! Отличная находка! Нам такая и нужна – молоденькая с глупыми глазами!
– По-модельному это значит бэйби-фэйс, – шепнула мне на ухо Крисс.
– Дэнчик, – представился гладкий и прямой.
Он был режиссером. Я так и не поняла, как его звали – Данил, Даниил, Данила или вообще Денис. Все звали его Дэнчиком. И не режиссером, а режиком.
– Миша, – брякнул второй куда-то в ноги.
– Ты «Двое на качелях» Гибсона читала? – Дэнчик обращался ко мне.
Я помотала головой.
– Прочитай, значит. Сегодня же. Будешь играть Гитель. Ты, кстати, любишь молоко и корнишоны? Надо полюбить. Для роли. Гитель пьет много молока и ест маринованные корнишоны.
Корнишоны я любила. Макала их кончики в майонез. Я вообще все ем с майонезом, пока не видит агентша.
– Мы пространство нашли для спектакля. Типа коворкинга, но не суть. Там в коридоре висят качели. Последнюю сцену будем играть в коридоре. Некиту поставим там синтезатор, а ты сядешь на качели и будешь петь Земфиру[1] «Жди меня». Споешь?
В тот же вечер я выучила текст и прорепетировала свое сидение на качелях перед зеркалом. Вот я сижу, пою, на припеве обвожу круг правой рукой так небрежно, но многозначительно. Вот я качаюсь… Или лучше подойду к синтезатору и буду томно смотреть на Некита.
– Нет, так не пойдет. – Дэнчик остановил репетицию. – Никита, тебе надо ее полюбить, понимаешь? Она вон как тебя любит!
Конечно люблю! Я любила Некита всем своим существом! Как любила Тимоти Шаламе, тезку моего отца из лагеря, воскресного одноклассника… Как любила всех, кто никогда не любил меня.
– Так она ж мелкая!
– А ты представь, что взрослая! – подсказывала из зала Крисс.
– Блин, да я хз как-то… Они ж по сценарию целуются там.
– Ну! – Дэнчик нетерпеливо тряс ногой.
Миша следил за ней, как за гипнотизерским маятником.
– Че ну! А ей – шестнадцать!
– Возраст согласия, – меланхолично заметил Миша.
– Да ну я хз как-то…
– Я могу, – откуда-то с задних рядов вскинулся Ростик.
Дэнчик обернулся, оглядел его, задумчиво протянул:
– Не-е-е, ты визуально ей не подходишь.
– А че надо? Переодеться? Схуднуть? Волосы по плечи отрастить, как у Никитоса?
– Скорее, это ей надо вырасти. Она на твоем фоне вообще потеряется, – вслух размышлял Миша, глядя на мои рваные типа конверсы с вайлдберрис. Отдали после какой-то съемки вместо зарплаты. Они так часто делают. Агентша спрашивает меня обычно: хочешь? А я хочу. Товар достается мне, а деньги – ей.
– Так и Гитель по сценарию небольшая, – парировал Ростик.
Дэнчик-режик вздохнул и сдался:
– Ладно, пробуйте.
– Не вздумай на кого-нибудь из них запасть. – Крисс поймала меня на выходе из театра после репетиции.
– Почему? – спросила я.
Я тем временем как раз собиралась в срочном порядке разлюбить Некита и полюбить Ростика. Для роли, конечно. И еще потому, что Ростику было не стремно меня поцеловать, а Некиту – стремно.
– Дэн – у него жена, то ли Дарья, то ли Дарьяна, не суть, в общем. И уже практически даже ребенок. У Миши в галерее – папка, а в ней – коллекция фоток женских стоп и лодыжек. Никитосик курит.
– Ты тоже куришь. – Я кивнула на пачку, игриво торчавшую из кармана пальто Крисс.
– Не, он другое курит.
– А-а-а… А Ростик?
– А с Ростиком никогда не знаешь, правду он говорит или врет. С ним можно общаться, только если ты имеешь свою собственную точку зрения. Без обид, но я сомневаюсь, что ты ее имеешь в шестнадцать лет.
– Вот.
– Что вот?
Ростик сидел, как обычно, на последнем ряду, поджав ноги. Грязные кроссовки, покрытые тополиными почками, терлись о бархатную обивку кресла.
– Аттестат. Мой.
– А, ну, поздравляю.
Даже не оторвался от телефона. А аттестат, вообще-то, красный!
– Слушай, можно твой сотик?
Сотик? Милый, у меня новенький айфон! Сам ты сотик.
– Да, конечно. Только в галерею не заходи!
– А че там? Интимки одноклассникам рассылаешь за домашку?
– Вообще-то это называется снепы. И я сама свою домашку делаю! – машу перед веснушчатым носом Ростика своим отличным аттестатом.
– Да пофиг, мне надо на сайт один зайти, а у меня интернет кончился.
– Че за сайт?
Ростик не ответил. Выхватил разблокированный телефон из моих рук и быстро что-то напечатал в браузере.