В докладе Цзян Цзэминя на ⅩⅥ съезде КПК неоднократно встречается понятие совокупной государственной мощи (в других местах — «совокупная мощь страны»), куда обычно включают демографические и естественные ресурсы, а также экономический, военный и научно-технический потенциал. По этому показателю к исходу предстоящего двадцатилетия отставание Китая от США, согласно расчетам Ху Аньгана, уменьшится с трёхкратного до двукратного, и Китай на этой основе станет «мировой державой способной к ведущей роли» («чжудао нэнли ды шицзе цянго»).[13]
Первые годы ⅩⅩⅠ века для экономики Китая сложились в целом удачно. Особенно благоприятным был 2002 г. Итоги его оказались лучше, чем прогнозы в начале года. Это касается, прежде всего, темпов экономического роста, объёмов внешней торговли и положительного сальдо внешнеторгового баланса, привлечения и фактического использования прямых иностранных инвестиций, объёма валютных резервов и некоторых иных параметров.
Примечательно, что этот успех был получен в условиях вялого восстановления активности основных мировых рынков. Это означает, что, интегрируясь всё больше в мировую экономику, Китай всё же сумел сориентировать экономический рост главным образом на внутренние механизмы, значение которых всё более возрастает благодаря углублению всесторонних рыночных реформ при одновременном поддержании политической стабильности и сохранении преемственности политического и экономического курса. Расширению внутреннего спроса способствует активная финансовая и стабильная монетарная политика. Значимым фактором, экономического роста Китая за последнее десятилетие стало и всё более активное включение страны в мировую экономику, в процессы глобализации и регионализации.
Вместе с тем позитивная динамика ряда важных показателей развития сопровождается накоплением ряда серьёзных негативных явлений в экономической, социальной и политической сферах, включая и те, что органически связаны с принятой моделью развития. Высокие темпы экономического роста парадоксальным образом увеличивают дефицит госбюджета, ведут к росту безработицы, углублению социальной дифференциации, падению потребительского спроса, дефляции, прогрессирующему загрязнению природной среды. Не прекращается бегство капитала из страны (с 90‑х годов прошлого века Китай привлек около 500 млрд долл. прямых иностранных инвестиций, а вывоз капитала составил 700 млрд долл. (в т. ч. нелегальный — 200 млрд долл.). Индустриализация отстает от урбанизации, а экономические реформы — от политических.
В документах ⅩⅥ съезда КПК и в ещё большей мере — в ряде публикаций, с ними связанных (в т. ч. принадлежащих перу известных китайских учёных — экономистов и социологов, явно или неявно причастных к подготовке этих документов), определённо просматривается осознание этих опасных негативных тенденций и известная готовность скорректировать существующий курс. Об этом, в частности, свидетельствует и стержневая тема доклада на съезде — установка на «всестороннее строительство общества сяокан». Критическому переосмыслению подвергаются разные аспекты действующей модели экономического роста, как социальные, так и чисто экономические. В их числе — и те, что базируют поддержание высоких темпов роста и высокой конкурентоспособности Китая в мире на использовании таких сравнительных преимуществ страны, как дешёвые или бесплатные природные ресурсы: земля, почвы, вода, воздух, полезные ископаемые. Это даёт определённые основания ожидать основательной корректировки стратегии социально-экономического развития страны в ближайшее время.
Макроэкономический контроль китайского государства в принципе призван регулировать четыре главных взаимосвязанных параметра: темпы экономического роста, платёжный баланс, инфляцию и занятость. Платёжный баланс благодаря многолетнему положительному сальдо внешней торговли и постоянно возрастающим валютным резервам особых забот не доставляет. Инфляция была подавлена ещё в 1996 г., но в последние годы её сменила дефляция, которая свидетельствует о серьёзных качественных дефектах циркулирования экономики. Что касается самого экономического роста, то главные негативные аспекты связаны с механизмом его стимулирования и, особенно — с социальной реализацией результатов.
Главную проблему достаточно точно, на наш взгляд, сформулировал профессор Юань Ганмин, руководитель Лаборатории макроэкономики Института экономики Академии общественных наук Китая. Он отмечает, что при очень высоком росте китайского ВВП большинство людей не ощущают от этого лично для себя сколько-нибудь ощутимой отдачи. Некоторые отрасли, регионы, социальные группы людей серьёзно выиграли. Но для ещё большего числа отраслей, мест и людей выигрыш оказался небольшим, не сопоставимым с темпами роста ВВП. За последние годы ускорение роста ВВП превратилось в главную цель макроэкономической политики, основное внимание уделяется инвестициям, тогда как индивидуальное потребление растёт медленно.[14]
13
Чжун синь шэ. 2002. 12 ноября. В китайской научной литературе последнего времени существуют и другие попытки оценить позиции Китая в мире по различным параметрам. Так, в докладе Академии наук Китая «Стратегия устойчивого развития Китая на 2003 год» Китаю отводится 7‑е место по «суммарной национальной мощи устойчивого развития» («кэ чисюй фачжань цзунхэ голи»). Этот критерий включает в себя пять систем, поддерживающих: существование («шэнцунь чжичи ситун»), развитие («фачжань чжичи ситун»), среду обитания («хуаньдин чжичи ситун»), социум («шэхуй чжичи ситун») и интеллект («чжили чжичи ситун»). В том же докладе Китай поставлен на 3‑е место по экономической мощи (после США и Японии), на 4‑е место по военной мощи (после США, Японии и Великобритании), а также на 5‑е, 6‑е и 13‑е места соответственно по таким показателям, как дипломатические ресурсы, экологические ресурсы и регулирующие потенции правительства // Вэйцзин чэньбао. 2003. 28 февраля.