Доктор, оправившись от удивления, взял со стола книгу и обратился к больному:
– Смотрите, это книга по нейрохирургии, я – ее составитель. Приобретите экземпляр, вернитесь домой, почитайте, а когда дочитаете – возвращайтесь ко мне на прием. Вот тогда нам будет о чем с вами говорить.
Больной принял книгу, нехотя полистал ее, практически сразу захлопнул и вдруг врезал томиком доктору по лицу.
Я немедленно ретировался, но в коридоре оказалась еще одна группа больных, ссорившихся с врачом.
Родственница одного из пациентов голосила:
– Наши родные – в отключке. Почему вы им не помогаете?
Врач заявил:
– Мест у нас нет. Вам бы лучше съездить в другую больницу.
– Помогите им сейчас же! Мы все – сотрудники газет. Не спасете наших людей – мы представим вас на суд общественности!
– Ничем вам помочь не могу. Вы же сами видите, что у нас и каталки на пересчет. Нет свободных мониторов. Не хотите же вы, чтобы я только из-за того, что вы – представители прессы, начал лишать оборудования других больных?
– Так не пойдет! – И с этим родственница принялась фоткать врача…
Прошел я чуть дальше. Передо мной вдруг выросли два смутных силуэта, вроде бы облаченных в белые халаты. Я было обрадовался, хотел подойти к ним, но тут услышал их разговор: – Пациентка меня спросила: «Почему я носом совсем не чую козявки, а как только повыковыриваю их все, так сразу чувствую запах?» Поэкспериментировал я с собственным носом, и в самом деле – все так, как она говорит. В этом кроется большая теоретическая проблема для медицины. Надо бы выяснить, что к чему с этими козявками.
Собеседник заметил:
– Если в носу нет воспаления или опухоли, то наши козявки ничем и не пахнут. Соответственно, если что-то и доказывает твой пример, так это то, что ты не помыл руки после толчка. В исследованиях это назвали бы «осложняющей переменной».
Понурившись, я навернул круг по отделению. Наткнулся я на каталку, на которой лежала девушка 17–18 лет. То, что раньше служило ей ртом, теперь больше напоминало пчелиные соты. Девушка была уже не с нами. Рядом стояли и плакали родители. Врач и медсестры их уже бросили. По обрывистым фразам стало понятно, что покойная, не желая по настоянию отца учиться в вузе на доктора, наглоталась параквата.
Через какое-то время набрел я на помещение, скрытое за облицованной керамической плиткой стеной. На вывешенной табличке значилось – на нашенском и на английском – «РЕАНИМАЦИЯ». Поднатужившись, я приоткрыл на тоненькую щелочку толстую железную дверь и увидел кучку – человек пять – сероватых людишек. Один из них держал в руке вещицу, напоминавшую нож, и водил ей по чему-то мягкому и податливому. Комната была залита пронзительно белым светом. Похоже все это было на инопланетный космический корабль. Вокруг пятен крови на полу уже копошились жуки. От ужаса я отпрыгнул назад и обхватил себя за предплечья. Но даже пикнуть не осмелился. Так и пошел я обратно той же дорогой, что пришел.
Минул еще час, и передо мной вдруг явилась в сопровождении врача сестрица Цзян. Доктор оказался юнцом-переростком. Двигался он резво, как ветерок, так что халат за ним развевался с характерным свистящим звуком, как белый флаг над серой пылью повседневности. Парень, походивший статью на бога ветров, держался величаво и гордо. На носу у него сидели очки в толстой черной оправе, а над верхней губой реял легкий пушок. При этом в глазах у врача виднелись остатки ребячества, а волосы до плеч, преждевременно поседевшие, придавали ему облик художника-авангардиста. Сестрица Цзян с самодовольством в голосе молвила:
– Смотрите, кого я к вам привела!
И отправились мы втроем по коридору в кабинет врача.
11. Все осмотры – на аппаратуре
Доктор, поначалу показавшийся мне таким бодрым и полным сил, рухнул в кресло, словно энергия разом его покинула, и изогнулся в нем, будто поясница совсем не держала его тело. Окинув меня утомленным взглядом, врач заявил:
– Так, значит, вы сдали анализы в терапевтическом и хирургическом отделениях? У нас здесь отделение скорой помощи. Так что придется вам еще немного побегать, сдать кровь, мочу и кал, сделать рентген, ЭКГ и УЗИ…
Я кивнул и, не зная, что еще придумать, повалился на землю.
Врач с тенью смятения бросил сестрице Цзян:
– Скажите ему, что не надо так делать.
Сестрица Цзян начала увещевать меня:
– Миленький Ян, не надо потворствовать своим слабостям и так распускаться на людях. Все эти манипуляции необходимы для того, чтобы вылечить вас.
– Угу… – Мои силы были на исходе.
Дама нагнулась ко мне, и ее горячие, влажные губы припали к моему уху. И она начала словами препарировать меня ничуть не менее ловко, чем мясник из сказания, который не глядя разделывал бычью тушу[12]:
12
Отсылка к притче Чжуан-цзы, в которой говорится о мяснике, так отлично изучившем строение бычьей туши, что он мог разделывать ее проворно, ни разу не попадая ножом по костям.