Нола улыбнулась.
В этот момент глаза соединились.
И двое разминулись — женщина и девочка, реальность и проекция, по одной и той же тропе, одна на север, другая на юг.
Нола оглянулась и увидела девочку в последний раз, когда она исчезла, сверкнув в воздухе.
Послесвечение. Шипение обесцветившегося изображения.
Память в тусклом свете,
забранная темнотой.
Она прошла ещё пару миль, пока не кончился лес. Ей повстречалась железнодорожная колея, и дальше она пошла по ней, инстинктивно приняв левостороннее движение. Каждый шаг создавал собственный светокруг, в котором можно было двигаться. Её тело успокоилось, образы медленно и беспорядочно перемещались по коже, вспышки голубого, золотого и алого, дрейфовали чёрные и белые абстрактные формы.
Впереди показались огни.
Нола свернула с колеи, перебравшись на узкую просёлочную тропинку. Появились первые несколько домов маленькой деревеньки, по большей части погружённые во тьму, лишь одно или два оконца светились. Большинство построек расплывались в уличном освещении. Глаза Нолы видели местность в странном сновиденном качестве.
Воздух трепетал.
Она вышла на открытый участок земли и продолжала идти, пока дома не скрылись из виду.
Участок пустыря.
Мусор. Вышедшие из строя бытовые приборы, магазинные тележки, рваная пластиковая плёнка. С другой стороны заброшенного поля проглядывались железнодорожные пути, уходящие всё дальше. Капельки дождя всё ещё сверкали на телефонных проводах, поймавших в низком небе обесцвеченную луну.
Это подойдёт. Здесь.
Здесь, где человеческие голоса бежали по проводам, задавая вопросы, требуя ответов, делясь тайнами. Нола могла слышать их на своей коже, все эти голоса, призывающие друг друга в сетях. К ней снизошло видение безбрежной земли снов, Призрачной Англии, простирающейся от Купола Удовольствий вовне, не имеющая края, но каким-то неуловимым волшебным образом перекликавшаяся с реальной страной.
В тумане передвигались силуэты, образовывавшиеся из испарений и едва видимые. Отзвуки. Образы транслировались и множились, свободно дрейфуя, выколдовываясь из контуров.
Сигналы-паразиты.
И вот на этом клочке из грязной земли, в стороне от ржавеющей железнодорожной линии, Нола Блу, бывшая звезда музыки, сбросила одежду. Она стояла обнажённая. Некому было её увидеть, некому было нарушить этот момент, это чувство поднимающегося жара, эту чистую незамысловатую любовь, проходящую по ней.
Аэроволны касались её тела.
Привкус металла на языке
синий дым
череподрожь.
Сейчас…
Нола тянулась навстречу к каждой последней трансляции, она могла ощущать их на вкус, запах и прикосновение. По аэроволнам, по кабелям и беспроводной связи. Картинки вращались на её коже, охваченные пламенем своего собственного психоделического горения.
Крсизк, кцракскл, флкккс, кссткксссссстт
Искры образовали гало вокруг неё.
Пришло время выйти в ЭФИР.
Обратный отсчёт:
5… 4… 3… 2… 1
Крутим…
НОЛА была полиэкранным маньяком, стекающим по собственной коже в тёмный свет.
Она была телом, напитывающим жажду образов;
Она сама была жаждой, измышлявшей себя, выжимавшей горячую кровь образов из себя в мир;
Она была симбиоморфным кожным демоном новой медийной чумы, вирусным кодом, омываемым испариной, голосами и жидкими цветами, плоть, настроенная на то, чтобы вспыхивать и гаснуть,
без корней
без выводов
без целей;
Она была каждым диктором новостей, вышедших сейчас в эфир по всему миру;
Она была каждым одолжите-мне-мозг экспертом, каждым футболистом, каждым сделай-сам бизнесменом, каждой посредственной личностью;
Она была всеми завсегдатаями игровых шоу, собранными в единое целое, оторванными по отдельности, снова спутанными вместе;
Все привязанные к диванам комментаторы, террористы домашнего видео, лунобродячие астронавты, горе-строители, мыльнооперные кокаиновые нюхачи, закатывающиеся актёры, высоко летящие супергерои, обличающие всё политиканы и роковые женщины, каждый последний повар-любитель, передержанный эксперт, автозадроты, культурные обозреватели, шоково-тактильный микроорганизм, каждый трейлерно-трешовый исповедник тяжело поддающихся пониманию извращений, все притворяющиеся живыми короли и королевы дневных грёз; Нола была всеми ими, собранными вместе, по кусочкам, в движении,
в снах.
Она была Гламуром,
больше не жертва заклятия,
но само заклятие, выпрастывающее свои расплывающиеся чары по аэроволнам подобно звёздной пыли.
Нола Блу, жаждущая контента.
Она была коллектором душ, призрачных посланий издалека. Окна и вкладки открывались и закрывались на её теле, когда сигнальный наплыв приходил от всех фанов Канала КØЖА извне, все кнопкодавы с их самодельными наборами самовыражения и самотрансляции: телебаговыми месседжами, портапопными видео с играющими на пианино котами, флеймспайками, флекситекстами и мейлбластами, тысячами гламкамерных загрузок, фэйспиков, вторстраниц, бессчётными шиммерами из Шиммертауна, гексаплеями, сомаблипами, вибрафлантами, миШоу, парапипами, айджинглами, всеми водоворотами и жужжаниями, и каскадами шума, — люди, зажжённые собой, жизнью, жаждой, мелочные джанки-алхимики — все до единого, яростно живые, слали Ноле свои сообщения из эфира, играя испарениями искр разума, измышляющего чудеса.
Нола собирала их вместе, мерцала ими.
Она была старой доброй сеткой возвратно-поступательных движений электронно-лучевой трубки, 01001110101011 бинарного выражения[9], всплеском электронов, протуберанцем, вспыхнувшим в конце ночи, лицом, отражённым в мониторе цвета чёрного неба, когда вырубается питание;
Нола была интерфейсом, разграниченным внутри, затерявшимся в цветах, размытых звуковой яркостью, брызгами пикселей, вырвавшихся за собственные пределы, фрактальной конструкцией;
Она была медленным пешеходом на плавящемся стеклянном лице плексивизионной машины, возникшей из репликационного дыма подобно фантому в зеркале;
Она была скитальцем горячей зоны, скользящей по лезвию, женщиной, движущейся по касательной к ночному кошмару, заброшенной в дрейф на кромку трансляции;
Она была тонконогой танцовщицей, застигнутой на проволочной путанице антенн, и всё же свободной, освобождённой, наконец, чтобы петь облака, оживлённые картинками, чтобы ласкать потоки данных, окутывающих землю в знания, в легковоспламеняющиеся желания;
Она была телом, распустившимся во весь обзор, расширенным порнографическим моментом, лучащимся своей фосфоренцирующей плотью, в свечении которой простреливали электроны и растворялись в метафоры.
Нола была полноправной распорядительницей рая.
Одним из новых телеморфических мечтателей,
бороздящим Абстрактно-Футуристическое выражение страсти и любви, изобретающим приёмы на лету, срывая и собирая со всего окружающего, влекомого ветром;
Аналоговой Богиней Ежедневной Эфиромании, вызванным к жизни сокровенным сердцем
ТЕЛЕВИДЕНИЯ!
Нола была аватарой, визионной установкой, самой поэзией, электрическим глаголом,
вложенным прямо во влажную мякоть терминального
облачённого в статическое электричество,
хрупкого искореняющего златолунного электростатического ангела трансляции хаоса,
вырабатывающего Особый Даб-Кожный Жар:
нестыковки, перебивки, монтажные эпизоды,
медленные переходы, быстрые монтажи,
растворения,
разговоры из чатов, отзывы,
и микрофонные кровоизлияния.
Её тело нашёптывало все возможные повторения сомнения и любви: по требованию, во взаимодействии, сигнал кодировался на кожном источнике, декодировался при контакте с воздухом.
Она была сделана из саундтреков
из интерференции
из песен плоти и проводов:
Я спала, но кожа моя ожила.
Чтобы голова моя наполнилась снами, а волосы — дождём ночи,