Сам Кеннеди не проявил достаточной активности в отстаивании и развитии положительных тенденций во внешней политике США. Он, очевидно, считал, что с его стороны уже сделаны в достаточной степени необычные шаги и что ему не следует уж слишком искушать судьбу, восстанавливая против себя еще больше лагерь крайне правой реакции. Весьма характерны настроения членов его правительства, в том числе государственного секретаря Раска и министра обороны Макнамары. Они прохладно отнеслись к вашингтонской речи Кеннеди, предпочитая делать всякого рода «успокоительные заявления», в которых довольно тонко отмежевались от его наиболее реалистических высказываний. Не исключено, впрочем, что в данном случае они являлись к тому же исполнителями воли президента, решившего, так сказать, сбалансировать свою речь более «умеренными» высказываниями своих министров.
Как бы извиняясь за слова и действия президента, 27 октября 1963 года с официальным заявлением о внешней политике США выступил государственный секретарь Раск. Причем выступил не в США, а в ФРГ, во Франкфурте-на-Майне. Похоже, что Раск намеревался одним выстрелом убить двух зайцев сразу: успокоить и американских «бешеных» и приунывших было после заключения Московского договора западногерманских реваншистов. Вот что он заявил: «Ограниченное соглашение, которого мы достигли недавно в СССР, не представляет собой разрядки напряженности… Подлинная разрядка напряженности невозможна без успехов в деле урегулирования таких важных политических вопросов, как Берлин и раскол Германии, Вьетнам, Лаос и Куба…» Раск сразу же дал понять, что все эти проблемы должны быть решены на американских условиях. Это, конечно, был явный отход от духа реалистических высказываний Кеннеди.
В Бонне с восторгом встретили речь государственного секретаря. Испытывали удовлетворение и американские «ультра». Вот как оценила речь Раска реакционная газета Херста «Нью-Йорк джорнэл америкен»: «Нынешние дипломатические перспективы предвещают, что прогресс на пути лучшего взаимопонимания между Соединенными Штатами и Россией не выдержит темпов, набранных после июля нынешнего года с подписанием договора о запрещении ядерных испытаний, заключением соглашений о космосе, введением в строй линии прямой связи»…
Итак, правительству Кеннеди явно «советовали» дать «задний ход» в ослаблении международной напряженности. Более того, представители правых требовали остановить разрядку международной напряженности, а затем и покончить с ней. Особую прыткость проявляли старые соперники Кеннеди - Ричард Никсон, Нельсон Рокфеллер и набиравший силу на волне расизма сенатор Барри Голдуотер.
В октябре 1963 года Никсон пребывал в раздраженном состоянии. Ему не удалось стать ни президентом США, ни даже губернатором Калифорнии. И вот бывший вице-президент, отбросив в сторону всякую сдержанность, предпринимает фронтальную атаку на политику мирного сосуществования с Советским Союзом, на робкие шаги Кеннеди в сторону реализма. Никсон демонстрирует отношение американской реакции к Московскому договору, называя его началом «самого опасного периода холодной войны за все восемнадцать лет ее существования». Он призывает американцев не поддерживать Кеннеди, так как последний «дает возможность коммунистам удержать то, что они имеют».
7 ноября 1963 года Нельсон Рокфеллер выступил с открытым требованием «отбрасывания» коммунизма из восточноевропейских социалистических стран. Рокфеллеру не терпелось кого-нибудь «освободить», а не искать какие-то там позитивные соглашения.
Но, пожалуй, наиболее истошный крик поднял в это время представитель ультрареакционного крыла сенатор Голдуотер. Сенатор буквально-таки кипел от гнева при одном лишь упоминании о реалистических шагах Кеннеди на международной арене. Голдуотер обвиняет Кеннеди в том, что его внешняя политика является ни больше ни меньше как «самой гибельной за всю историю страны».
Излишне говорить, что Никсон, Рокфеллер и Голдуотер были, конечно, неодиноки в своих яростных нападках на Кеннеди. Вокруг них объединились все крайне реакционные силы США.
В такой острой политической обстановке, осложнявшейся к тому же расовыми волнениями в США, приходилось действовать в последние дни своей жизни президенту Кеннеди. Его выступления в пользу принятия нового гражданского законодательства еще более разъярили расистов и «ультра». Над головой Джона Кеннеди сгущались тучи.